Иван Ревяко
СЕГОДНЯ МЫ ОТКРОЕМ ГЛАЗА
Если хотите послушать самую интересную историю жизни, просто подойдите к зеркалу и попросите человека напротив рассказать о себе.
— Я купила корицы, — крикнула женщина, входя в огромный каменный дом, — сейчас будем пить чай.
Разные звуки доносились теперь до нее даже с самых дальних и темных уголков дома. Фигуры начали быстро и оживленно спускаться вниз, в столовую. Потому что чаепитие — это очень важно. Кто-то шустро, кто-то медленно рассаживался на свои места, пододвигая маленькие и аккуратные кружки.
Женщина, которая принесла корицу, заплела свои каштановые волосы и принялась разливать чай.
Жизнь медленно проходила вдоль стола, наливая вкуснейший чай Чувствам.
— А почему ей больше, чем мне?! — воскликнула Ревность, увидев, что Любви досталось больше.
— Потому что она важнее, — просто ответила Жизнь и продолжила свой путь.
У Чувств нет ни пола (поэтому они могут менять свой облик), ни постоянной внешности, ни конкретного места пребывания. Поэтому и не нет глупых поблажек при разливании чая. Важна лишь их значимость.
Так они и проводили свои вечера: пили чай, играли в шахматы, уходили из дома и возвращались, ссорились и мирились. Могли заниматься чем угодно в доме, потому что он был огромен.
А домом этим был человек.
1
Обычно все начинают рассказывать истории с самого утра. Это, конечно, очень оригинально и романтично, но все-таки я начну историю с вечера, потому что именно вечером наши чувства и ощущения усиливаются; мы чувствуем окружающий мир, а не видим его.
Я люблю вечера, особенно летние. Правда, они прекрасны! Просто представьте: легкий ветер колышет ваши волосы, подобно пшеничному полю, ласкает щеки, забирается в голову и поет там песни; ночь пытается отстоять свои права, но день, коварный хитрец, не уступает ей даже за час до полуночи; вам легко дышится, все мышцы расслаблены, вы можете рассуждать на различные темы, начиная с того, что приготовить завтра на завтрак, и заканчивая мыслями о проблемах человечества.
Был именно такой вечер: днем еще стояла жара, но уже сейчас, в половине одиннадцатого, эта самая жара потерпела фиаско от морского бриза; небо еще было кремово-розовым, но неизвестно откуда оно заполнялось насыщенно-фиолетовым, а затем и черным цветом. И на этой черной скатерти мелким бисером были рассыпаны маленькие бусинки-звезды. А меж ними медленно прохаживалась луна.
Рей шел вдоль береговой линии и думал. Я, если честно, совершенно не знаю о чем, но по лицу можно было судить, что о чем-то приятном.
На этой улице, кстати, как могло бы показаться обычному человеку, не было больше никого, кроме Рея. Но поверьте, за ним шли еще две девушки.
Шли они под руку и о чем-то беседовали. Если не ошибаюсь, то о розах, которые наполняли улицу прекрасным запахом и атмосферой безмятежности. Возможно, что именно этот запах и был одним из ингредиентов того самого чая.
Обе девушки были по-своему красивы, но так, что, взглянув на одну из них, вы сразу же забыли бы о красоте другой. Мраморная кожа первой девушки, светло-карие глаза, нежно-персиковые губы были очаровательны, притягательны и так недосягаемы для обычных, «земных» людей. Видели бы вы ее волосы! Едва касающиеся плеч, они, русые, переливались золотом, отражая уже слабый солнечный свет, усиливали его и освещали все вокруг. Это было Счастье.
Вторая девушка отличалась от первой (единственное схожее — это мраморная, сияющая кожа). Например, щеки второй украшали розовые румяна, в то время как у первой светло-коричневые подчеркивали и без того выразительные скулы. Она была почти на голову выше, чем первая, с прекрасными, светлыми, почти солнечными волосами, которые так легко поддавались ветру. И глаза… Даже, наверное, небо не такое голубое, как они. Если бы вы посмотрели в них, я даю слово, вы увидели бы в этих глазах целый свет, за секунду облетели бы всю Галактику, на бешеной скорости приземлились бы, но приземление ваше было бы не больнее падения перышка на ладонь. Ее легкое нежно-розовое платье с вырезом на спине казалось совершенно невесомым. Вот-вот дунет ветер — и платье превратится в лепестки цветков, рассеется по ветру и облетит всю землю, окутав ее в плед из заботы и тепла. Ее походка напоминала походку Рея, хотя скорее так: походка Рея лишь отдаленно напоминала ее. Если бы вы наблюдали вместе со мной, вы бы поняли, о чем я сейчас говорю: видно было, что Рею ходить таким образом было непривычно и ново, но для девушки это обыденное дело. Безусловно, вы бы тоже привыкли так ходить, будь вы Любовью.