Катерина не понимала, откуда обычный университетский преподаватель знает столько о ее жизни, может одним словом пробудить что-то, не понимала, почему именно к ней она подошла этим солнечным днем. Но этим вопросам суждено было остаться без ответа.
— А что делать, если, допустим, нравится многое?
— У тебя целая жизнь. Ты успеешь все, если не будешь тратить время на что-то бесполезное. Но стоит помнить одну вещь: ты должна быть уверена, что это надо. Минутное увлечение не приведет ни к чему хорошему. Это как маленькое семя: если его посадить, регулярно поливать, ставить на солнце или, по необходимости, в тень, то обязательно вырастет что-то очень красивое, величественное, вырастет что-то твое. А теперь прости, сейчас экскурсовод собирается рассказывать про личную жизнь «дедушки Моцарта», это моя любимая часть.
Она поправила свои коротко подстриженные рыжие волосы, опустила солнечные очки и попыталась слиться с толпой.
А Катерина продолжила смотреть на памятник. Ком в горле, безусловно, стоял, но что-то странное было в этом коме: это была уже не бесформенная твердая субстанция, а что-то вытянутое и гладкое, совсем не давившее изнутри на горло и грудь. Спина болела. Слезы текли. Все было хорошо.
— Боже, и когда ты только успеваешь так вырастать? — спросило Счастье у высокого, стройного, крепкого юноши, обнимающего Катерину сзади.
— Это не я, — ответил тот и снова уставился своими изумрудными глазами в небо. Его длинные волосы небрежно вились, переливаясь золотом на солнце. Правда, у корней волосы потемнели, стали цвета земли после дождя.
Далеко от них, метрах в трехстах стояла женщина, которая также была невидима для окружающих. Она все время следила за Мечтой и хотела ей помочь, но пока не представляла, как. Ее узкие, блестящие глаза, переливались то от зеленого к карему, то наоборот. Смуглая, загорела кожа была покрыта чем-то легким, но не прозрачным. На лбу было небольшое родимое пятно, совершенно не портящее лицо женщины. Острые скулы и прямой подбородок не выглядели грубо и мужественно, но все равно подчеркивали уверенность.
— Ничего, я помогу, — прошептала она, глядя на Мечту, как на маленького ребенка.
Мечте точно нужен был кто-то, способный помочь ей окончательно повзрослеть и стать на землю твердыми и уверенными ногами. Сила была именно тем, кто помог бы. Но еще не время.
До плеча девушки кто-то дотронулся. Она, испуганно повернулась, быстро вытирая слезы.
— Простите, а где наша группа? — спросил молодой человек, как ей показалось, на лет шесть старше ее, на очень-очень корявом немецком.
— Вон там, — рукой она указала на толпу людей, блуждающих между статными деревьями.
— Спасибо, извините.
Его грустные, убитые глаза показались ей почему-то самыми красивыми и таинственными, которые она видела в жизни. Густые брови, полуопущенные ресницы, волосы растрепаны — все это как-то поразило девушку.
Парень тоже смотрел на нее. Видно было, что она, возможно, единственный человек, который смог его заинтересовать. Он одновременно смотрел на все: на волосы, глаза, нежные кисти рук, бархатную кожу, выпирающие ключицы, слегка пухлые щеки. Он не понимал, что с ним происходит, что-то давно забытое, зарытое, похороненное под огромной бетонной плитой.
— Еще раз извините, — сказал он, не отрывая глаз от девушки.
— Конечно.
Он развернулся и нехотя зашагал. Через десять метров он остановился, будто вкопанный, видимо, о чем-то подумал, а потом, постояв немного, развернулся и уверенным шагом стал возвращаться.
— Не скажете свое имя?
— Скажу, — она невинно улыбнулась, — меня зовут Катя, то есть Катерина.
— Спасибо большое, — смущенно сказал он и теперь точно удалился. Со спокойным сердцем.
— А как Вас зовут? — решив, что это неправильно, дать что-то и не получить чего-то, крикнула ему Катерина в след.
— Рей, — он пытался произносить букву «р» как немцы, но выглядело это смешно, — Рей Трейр.
— Почему ты так странно улыбаешься? — спросила Мэг Катерину, когда они проходили мимо Собора Святого Стефана.
— Не знаю, — ответила та и снова погрузилась в свои мысли.
Девушки шли под руку по одной из самых красивых улиц Вены. Величественный собор отбрасывал свою тучную тень на северо-восток, изо всех сил тянувшись своими острыми вершинами прямо к небу. Казалось, что его крыша собирает свет, а затем, отражая его, освещает весь город. Кругом было немного людей, но достаточно, чтобы не чувствовать себя одиноким на этой славной площади. Одни медленно прогуливались, утомленные ярким солнцем, другие быстро перебегали с одной стороны улицы на другую, разговаривая по телефону и изо всех сил укрываясь от назойливого ветра, некоторые неспешно заходили в костел.