Теперь в комнате было две плачущие девушки. Они обнялись, пытаясь успокоить друг друга, но стали плакать еще больше. Вскоре этот освободительный плач плавно перерос в смех, а потом снова все пришло в норму.
— Я бы сходила в кино, если бы ты там снималась, — сказала Мэг перед тем, как в дверь позвонили.
— Ждешь кого-нибудь?
— Нет, не думаю, — ответила спокойно Катерина, но внутри ее задрожало что-то, тихонько и нежно пульсируя, будто рвалось наружу.
— Доброго дня, — послышался уже знакомый голос и странный немецкий, в котором человек усердно коверкал грубые звуки.
— О, Рей, здравствуйте, — буквально выкрикнула Катерина, шустро убегая в другую комнату, чтобы как-то привести себя в порядок: заплаканные и все еще влажные глаза, дрожащие и бледные губы, растрепанные волосы — не лучшие друзья человека, представшего перед объектом своей симпатии.
— Проходите, — добавила она уже из ванной, — я сейчас выйду.
Мэг с ледяным лицом, старательно скрывая недоброжелательность, пропустила его вперед, туда, где только что Катерина делилась с ней своим самым сокровенным, плакала и улыбалась сквозь слезы, а сейчас в этом храме чужой им человек, которого они толком-то и не знают.
— Кстати, это Вам, — сказал Рей, протягивая ей один из двух букетов, — снова очень рад с вами встретиться, Софа.
— Мэг, — холодно улыбнувшись, поправила та, — меня зовут Мэг.
— Ох, как неловко, простите, — слабо улыбнулся он, — рад с Вами снова встретиться, Мэг.
— И снова здравствуйте! — еще раз поприветствовала гостя Катерина, неожиданно вышедшая из соседней комнаты.
От человека, недавно плакавшего, извергающего из себя сажу прошлого, не осталось и следа: свежий взгляд, бодрое выражение лица, собранные пышные волосы — и все это меньше, чем за минуту. А говорят, что магии не существует.
— Это Вам, — он протянул ей букет, состоящий лишь из желтых и белых цветов, очень свежо и приятно пахнущих.
Она приняла их, поблагодарила, быстро сходила за вазой и, поставив туда этот славный букет, вернулась.
— Может Вы что-то хотели, раз все-таки пришли? — сухо спросила у Рея Мэг, стоявшая позади их.
— Да, хотел, — румянец разлился на его щеках.
— Катерина, скажите, — обратился он уже к девушке, стоящей не позади, а напротив него, — Вы не хотели бы сегодня прогуляться со мной?
Она расплылась в улыбке, но не такой улыбке, когда человеку говорят что-то неожиданное (приятное или неприятное, без разницы), не такой улыбке, когда получаешь долгожданный подарок, не блаженной эмоции после первого поцелуя, это все не то. В той улыбке, когда происходит что-то новое, доныне незнакомое и неведанное. Так, вероятно, улыбалась Алиса, стоя перед дверью и держа в руках ключ, так улыбался и Маленький принц, впервые ступив на нашу землю, так улыбалась и маленькая Мэгги, увидав молодого священника, который вскоре поднимет ее на своих нежных и сильных руках.
— Почему бы и нет.
— Кэт, извини, — строго и беспрецедентно вмешалась Мэг, — можно тебя на секундочку.
Они вышли в соседнюю комнату, намного хуже освещенную, нежели та, где сейчас растеряно пребывал в ожидании юноша.
— Ты даже его не знаешь, — сердито шептала Мэг почти на самое ухо девушке, — куда ты пойдешь? Кэт, ты вообще думаешь своей головой?
— Да думаю я, — она тоже начинала злиться, — ты ведь сама слышала и имя, и фамилию. И откуда он. Боже, Мэг, если бы все думали, как ты, так никто ни с кем и не знакомился бы, и не дружил, не влюблялся, не женился, да и не жил. Нельзя знакомиться уже со знакомыми. Тем более, ты же подошла ко мне когда-то? Ведь я тоже могла оказать плохим человеком.