— Ну, ну, Катерина, спасибо, мне приятно, — говорила она, нехотя выбираясь из теплых объятий, — но все равно мне больше интересно, как ты там жила, как университет, как Вена, наконец.
— Ты звонила мне очень часто, — усмехнувшись, ответила та, — ты и так все прекрасно знаешь.
— Телефон — это одно, а живой рассказ — это другое.
— Может, подождем папу?
— Он подойдет попозже.
— Ладно, — смутившись, сказала Катерина, — тогда слушай.
И она, как будто маленький ребенок, рассказывающий все секреты своей матери, начала рассказывать и про учебу, в первую очередь про нее, потому что Татьяне это должно было интересно, потом про стажировки и всякие программы, затем про Вену, делясь впечатлениями, а уже в самом конце — про Рея и Мэг.
Татьяна слушала все, казалось, равнодушно и не очень внимательно, но это было далеко не так. Чувство гордости, именно гордости, переполняло ее. Она была уверена, что дочь не справится с жизнью в другой стране, с другим языком, новыми людьми и так можно перечислять очень долго. Или хотела так думать, кто знает.
Закончив, свой рассказ, Катерина вскрикнула, потому что вспомнила очень важную вещь:
— Мама, ты помнишь, дедушка перед смертью оставил мне какой-то подарок, и ты сказала, что отдашь мне его, по его завещанию, после шестнадцати лет. А мне, как видишь, уже скоро двадцать один.
— Да, да, да, что-то припоминаю, — ответила Татьяна и, встав, отправилась в соседнюю комнату к ящичку-сейфу, в котором лежали очень важные бумаги.
Через минуту она принесла небольшую коробочку размером чуть больше ладони.
— Вот, держи, — протянув коробочку дочери, сказала женщина.
— Я потом посмотрю, перед сном, если ты не против, — отложив темно-вишневую коробочку, сказала Катерина, — а теперь рассказывайте, как вы.
«Болтали так до темноты…» Разговор лился, словно весенний ручей, быстро, но спокойно, без «лишних» эмоций.
— Так где же папа? — перед тем, как расходиться, спросила Катерина.
— Он много работает сейчас над каким-то проектом, — ответила Татьяна и, быстро пожелав доброй ночи, отправилась спать.
Уже лежа в кровати, девушка вспомнила о коробочке. Включив светильник, который светил так же мягко и уютно, как и пять, десять и пятнадцать лет назад, она взяла ее в руки. Мягкая, но слегка колючая, как щеки дедушки, не брившегося целую неделю. От нее веяло чем-то очень приятным, таким забытым, но все еще теплым и добрым.
В коробочке лежало кольцо, по виду золотое, с небольшим ярко-зеленым камнем, и потертая, старая бумага, исписанная аккуратными буквами.
«Здравствуй, дорогая Катюша!»
Она и забыла, когда ее так называли в последний раз.
«Если ты это читаешь, значит меня уже, скорее всего, нет среди живых. Да, я говорил, чтобы тебе отдали это после шестнадцати лет, но на самом деле просил после моей смерти.
Катенька, я бы не писал просто так, ты понимаешь. Я хочу сказать тебе одну очень важную вещь.
Я прекрасно знаю твоих родителей, папу и, тем более, маму. Маму особенно.
Расскажу тебе чуть-чуть, но не все; если захочешь, можешь у нее потом расспросить.
Когда твоя мама была еще подростом, она очень любила рисовать. Рисовала она кругом: на обоях, на столе, в тетрадях и учебниках. И рисовала вообще все, что видела: меня, свою маму, комнату, цветы, людей и природу. Не раз она так увлекалась этим занятием, что забывала ложиться спать. Но мы ее не ругали, не говорили ей, что это вредно или плохо. Мы позволяли ей наслаждаться этим. И вот когда пришел час выбирать университет, она сразу же указала на художественную академию. И мы были готовы.
Но потом что-то пошло не так. Она перестала рисовать, а после первых шести месяцев забрала документы и через год поступила на экономическую специальность. Когда она еще жила с нами, мы с мамой часто слышали, как она плачет по ночам. Но сделать ничего не могли, потому что после каждого нашего вопроса она отвечала, что сама так решила и это по-настоящему правильное ее решение.
И вот когда-то мы с ней поговорили, и я узнал, что она сама глубоко несчастна, потому что забросила любимое занятие по глупой ошибке.
Чего же я тебе пишу, спросишь ты.
Катюша, ты знаешь, я тебя очень люблю, всем своим сердцем. И очень хочу тебя попросить: не иди на поводу. Ты должна быть тем, кем захочешь. Наверное, это единственное, что ты должна. Прошу тебя, заклинаю, не рушь свою жизнь, как это сделала твоя мама. Не забывай, кто ты там внутри, чего ты хочешь. На самом деле хочешь! Устрой эту жизнь, она ведь так коротка. И никогда не опускай свои чудесные руки!