Когда она вошла в свою комнату, она рухнула на кровать и зарыдала, крича в подушку и кусая ее. Она проклинала все на свете, ругая и себя, и Катерину (особенно), и бога, и все, что можно было.
— … победила, — радостно воскликнула Ревность и потянулась к белому королю, чтобы сбить его.
Люди, которых лишают самого ценного, ведут себя намного хуже, чем сейчас Мэг. Они пытаются разрушить жизни других, некогда любимых, пытаюсь завладеть ими, совершенно не понимая, что от этого никто не будет счастлив. Такова природа человеческого эгоизма. Мы не знаем, чего хотят другие, а пытаемся дать им то, что считаем нужным. Но это мы все делаем для себя.
Мэг думала об этом всю ночь, и только под утро заснула, полностью лишенная сил и, скорее всего, желания жить. Но она уже знала, что сделает. Поэтому и поставила будильник.
Прекрасный восход должен был быть сегодня утром, но его не было, к сожалению. Серые, тяжелые облака, казалось, лежали даже на горизонте, точно маленькие пушистые овцы, притаившиеся от дождя.
Катерина шла с сумками на вокзал, как когда-то вместе с тогда еще незнакомой Мэг шла сюда. Сейчас же ей снова казалось, что она совершенно не знает ее. Что скрывается за этими глазами, которые поначалу казались спокойными и знающими абсолютно все, но в которых потом, через год, прочитались детское собственничество и банальная ревность. Она все еще не понимала, что случилось в те минуты, когда они были в ее комнате, но совершенно не держала обиды на подругу.
Но было и еще кое-что.
Тот мужчина, болезненно худой, в цепях, с сильно впалыми щеками, медленно плелся за ней. Он как будто был привязан к девушке и мешал ей идти вперед, все время тянув назад. Когда-то он пропал, но не навсегда. А вот сейчас снова появился. К несчастью.
На вокзале было мало людей, в основном — сонная молодежь и люди чуть постарше. Поезд уже подъезжал к станции, когда она увидела его. Найдя нужный вагон, она увидела Рея, который сейчас спешил помочь ей с сумками.
— Доброе утро, — сказал парень, забрав сумки.
— Не такое уж оно и доброе, — хмуро ответила Катерина, заходя в вагон.
— Что случилось? Не выспалась?
— Да если бы, — она вздохнула и продолжила: — Ты помнишь Мэг, так вот, мы поссорились. И все дошло до того, что она попрощалась со мной, и, видимо, мы теперь не общаемся.
— Ну ничего, думаю, все наладится, — Рей попытался ее утешить, когда ставил сумки.
Катерина тяжело вздохнула, упав на сиденье. Она смотрела в окно, но ни на что не обращала внимание.
Прошло некоторое время, и было объявлено, что поезд отправится через шесть минут.
— Боже, Кэт, чего ты плачешь? — воскликнул Рей.
Она попыталась вытереть слезы, но быстро бросила это дело.
— Понимаешь, очень больно, когда вот так, просто не из-за чего уходят люди, которых ты так любил.
«Понимаю, даже очень хорошо», — сказал про себя Рей.
Она отвернулась, точнее опустила голову, тем самым укрывшись длинными волосами, и смотрела в пол. Теперь и уезжать не хотелось, и делать ничего не хотелось, хотелось просто заснуть и, если не проснуться, то хотя бы очнуться в своей кровати, и ничего этого не было бы. Не было много хорошего, например, Рея, Вены, мечты своей, но не было бы и плохого, как обиды Мэг, этого странного тяжелого чувства, что сейчас стояло и томно дышало могильным холодом в спину.
Она уже думала о том, что ей стоит вернуться, бросить все и дарить счастье, если это возможно, своей подруге, как заметила какое-то резкое движение на платформе. Разглядев объект, она, по пути вытирая слезы, рванулась с места и выбежала.
— Кэт, — сказала Мэг, смотря не в глаза, а на холодный асфальт, — ты знаешь, я тебя очень люблю и очень хочу, чтобы ты была счастлива. Прости меня за вчерашнее. И я повторю, больше всего на этом свете я хочу тебе счастья, поэтому поступай, как знаешь. В любом случае, я буду за тебя рада.
И она подняла покрасневшие, полные слез глаза.
Нежная рука на лету словила кисть Ревности. Теперь настал через Любви говорить. Ее голубые глаза сейчас были темно-синими, как ночной океан, такие сильные и уверенные, что Ревность отступила.
— Я говорила тебе уже, но скажу еще раз: я от тебя не завишу, а ты от меня — да. Причем целиком и полностью. И еще: если ты победишь, то пропаду и я, а если пропаду я, то и ты. Но и это не все. Ты так привыкла спешить и смотреть на свою цель, что не видишь главного — целого поля. Посмотри внимательней, пусть у меня и немного фигур, но я всегда могу больше, чем ты. Поэтому я и выиграю. Ходи!