- Не ожидал?
- Да я вообще офигел! Извините, товарищ майор!
- Военврач 2-го ранга.
- Вы тоже воевать собрались?
- Что это за "вы"? Ты, никак, обидеть хочешь старого бедного еврея?
- Тебя обидишь. Щупальцами своими весь город опутал, как спрут. Твои знакомцы меня, контуженного старшинку, схарчат и не заметят.
Натан рассмеялся задорно, заливисто.
- Не знакомцы, а друзья. Не имей сто рублей, а имей сто друзей.
- В натуре, еврей. Натан, тебя когда воспитывали, не говорили - с друзьями дружить надо, а не иметь их. Извращенец. Морда еврейская.
Натан поперхнулся, открыв рот, потом оттуда раздался хохот.
- Да это ты извращенец, я даже подумать такого не мог!
- Вы ещё долго пикетироваться будите? Нам вас отсюда слушать или как? - раздался из-за спины Натана голос Бояринова.
- Да, что это я? - Натан посторонился, пропуская в каморку комбата и того же политрука, проводившего меня до казарм. Сразу стало тесно.
- Я тут как раз прибирался.
- Хозяюшка, - сочувственным голосом сказал Натан.
- А в глаз?
- Ты, татарская морда, ещё за еврея не ответил.
- Так! - командирский тон комбата вытянул всех в струнку, даже Натана, с его двумя шпалами, - выяснения национальных вопросов оставим для коньяка, а сейчас, слушай мою команду! Натан, как старший по званию, в уборке не учувствует - накрывает стол. Остальные - освобождаем место. Заодно надо и старшину привести в надлежащий вид. А тебе, Кузьмин, выговор за неисполнение моего приказа.
- С внесением в грудную клетку?
- Что?
- Выговор с внесением в грудную клетку? Или в личное дело? То есть, тело?
- Нет, обойдёмся просто выговором. Но, только в первый и последний раз. Понял?
- Так точно!
Мы так препирались, но руки дело делали - узлы и мешки летели в углы.
- Натан, какой-то у тебя странный контуженный. В званиях не разбирается, а шпарит, будто в царской армии отслужил: "так точно".
- Я тебе, Андрюша, больше скажу - он пока в реанимации лежал, как будто институт закончил. Я его сослуживца опросил - как подменили старшину.
Я весь напрягся. Как выкручиваться? В фарс всё перевести? Стоит попробовать:
- Ага, агенты влияния разведок империалистов. Я же и иностранные языки знаю теперь: "Хаю дую ду?".
- Это что?
- Это он по-английски: "Как делаются дела", - подсказал из-за стеллажа политрук.
- Жаль, - вздохнул я, - не немецкий. А на что мне англицкий? Мы с ними не воюем. Да и не понимаю я, что это значит, так, помню почему-то.
- Давай ещё что-нибудь.
- Велком, гоу аут, файн, щет, фак, лондон из э кэпитал оф грейт британ. Ещё что-то всплывает, но я тут же забываю.
- Сереж, что он сказал?
- Заходи, уходи, замечательно, дерьмо, вообще матом и Лондон - столица Великобритании. Он, наверно, в школе английский учил. Или слышал где.
Фу-у. Может пронесёт. Вот и Натан разразился лекцией о неразгаданности устройства человеческого мозга и парадоксальности памяти. С примерами из своей богатой практики.
Ну, вот и расселись. Натан достал из своего докторского саквояжа две пол-литровых бутылки с коричневой прозрачной жидкостью. Этикетки незнакомые. Коньяк. Азербайджанский. Понюхал, когда налили в мой стакан.
- Блин, коньяк! Да хороший!
- Конечно. А ты надписям не веришь?
- На заборе тоже написано, а там дрова. Откуда мне знать, как должен пахнуть коньяк? Но ведь узнал, более того, чую - хороший.
- Ну, а я что говорил - "их благородие" подселился в старшину.
Я опять напрягся, но все рассмеялись. А Натан пересказал капитану и политруку наш с ним разговор о дворянах. Комбат покачал головой:
- Да, интересно тебе память вывернуло, старшина. Ну, долго греть-то будем? Я, конечно, понимаю - коньяк, он тепло любит, но доколе?
- И то верно, - поддержал Натан, - Старшина, скажи тост.
- Тост!
Они сначала выжидающе смотрели на меня, потом рассмеялись:
- Опять шутишь, - покачал головой Натан, - Тогда я скажу - за встречу!
Выпили. Отличный коньяк! Вообще, я не любитель выпивать. Ну, так сложилось. Болею сильно с похмелья, а состояние опьянения мне неприятно. Ну, совсем неприятно. Одни неприятности от выпивки. Только один плюс нашел я - мне приятен вкус некоторых алкогольных напитков - коньяка, текилы и... И всё? А, пиво. Но, пью я, только пока не начну пьянеть. Как только в голове начнёт плыть - пить прекращаю. Меня бесит потеря мною контроля за реальностью, вернее, иллюзию контроля, прекрасно понимая, что контролировать реальность не могу и от меня мало что зависит.
- Между первой и второй - чтоб пуля не пролетела.
Подняли по второй. Дай-ка, я скажу:
- За Победу! Она неотвратима, как рассвет. Но, нам надо её приблизить.