Так она оказалась в госпитале на грани жизни и смерти, длительное лечение и приговор – никогда и никаких детей.
Потом долгие и отчаянные попытки восстановиться в армии. Триумф – её вернули в строй! И новое назначение – ко мне. Специнструктаж и строго-строго приказ – мою жизнь беречь, как зеницу ока. Причём приказ от таких командиров, которым не отказывают. Помнится, она что-то прошлый раз про Меркулова говорила. Хотя в армии ни от каких приказов не откажешься.
Вот такая её исповедь.
– Ты выполнила приказ – я жив. Пока жив.
– Не в приказе дело, – вздохнула она. – А почему ты тогда так странно реагировал на меня?
– Как – странно?
– Как будто давно меня знаешь, но никак не ожидал меня там увидеть.
– Так и есть, – ответил я. Она ждала продолжения, но что я ей скажу? Что она – точная копия моей жены? Так, по личному делу я – холост. Легенда, ёпти! Сказать правду – глупо, врать не хотелось:
– Ты была моей возлюбленной, моей женой в прошлой жизни.
– Ты помнишь свою прошлую жизнь?
– Хотел бы забыть.
– А, я поняла – опять врёшь.
Ну вот – сказал правду – не поверила. Лучше бы соврал. А, пошло оно всё!
– Думай, что хочешь. Я тебе сказал, а там уж – как тебе захочется.
– А я, дура, ему тут душу изливаю!
– Я тебя не просил! – ответил я. Жестоко? Жестоко. И ещё добил: – Мне в своих запутках не разобраться, да ещё ты.
– Да пошёл ты!.. – воскликнула она, я услышал лёгкий топот её ног по доскам пола, хлопнула дверь.
– Семейная сора? – спросил через минуту голос Дарьи.
– Чё? Не, мы не семья, – ответил я, не понимая, как она оказалась рядом так бесшумно.
Слегка стукнули друг о друга ставни, ладонь Дарьи легла мне на лоб. Ага, так я у окна лежал?!
– Сам сказал – она жена тебе.
– Так это там. И там – другая. А эта – только внешне похожа.
– Ну, тебе виднее. Но я видела – судьбы ваши связаны. Это называется браком. Она тебя любит. Или полюбит.
– А я? – усмехнулся я.
– Ты? От тебя и зависит. Не тяни только.
– Почему?
– Тяжкие испытания тебе предстоят.
– Кто б сомневался?! Судьба! Так и буду ходить по краю меж адом земным и раем, – усмехнулся я.
– Все тебя похоронят.
– И это было. Но, я выживаю. Иммортал, гля! Жизнь – игра, у меня нет масти, смерть ко мне не питает страсти. Жизнь меня проиграла стуже, и смерти я не нужен.
– А каково ей будет, думал?
– Нет. С чего вдруг? Нет! Не хочу больше! Все кто был близок – мертвы! Я – причина и источник опасности для близких! Тогда зачем мне близкие? Лучше не сближаться, но и не терять! Обжигая холодным взглядом, стал я ядом.
– Сам себя не обманешь!
– Ты чё пристала, ведьма? А? Ты что, психоаналитик мне? Чё тебе надо? Можешь вылечить – лечи! Нет – отвали! Застрелюсь, на хрен! Как же мне всё это надоело! «Судьба», гля! На хрен! Всех! Всё! Всё и всех! Вся жизнь – говно и солнце – долбаный фонарь! Провались всё пропадом!
Но провалился я. Дарья легонько хлопнула меня по лбу, как нашкодившего ребёнка, и я провалился в сон.
Народная медицина
Разбудили меня вечером. Прохор молча взял меня на руки, молча потащил в баню, молча раздевал-мыл-парил. Обиделись? Пох! Мне и самому не хотелось разговаривать. Не о чем.
Потом опять пришла Дарья. Только в этот раз она меня не «ломала». Она пела довольно мелодичные песни на незнакомом языке, похожем разом и на хохляцкий, и староцерковный. Может, не песни, а молитвы? Может. Вполне. Она мазала меня чем-то душисто-вонючим, растирала, втирала. Мяла меня. Массаж. И всё это под эти напевы. Пусть. Даже приятно. Не ломает. Особенно приятно, что не ломает.
Единственное – спать не давала. А от кайфа да под эти напевы дремота наваливалась, хоть и только разбудили. Как только засыпал, она тотчас же говорила:
– Не спи.
Да так говорила, что сон пропадал. Не надолго только.
Потом она завернула меня во что-то, предположительно в те же простыни, и Прохор отнёс меня в дом. Где меня опять усыпили.
Разбудили меня петухи. Я был им рад. С детства не просыпался «по петухам». Ностальгия – приятное чувство. Ещё меня радовало отсутствие «калькулятора» в моей башке. Но опечаливало отсутствие зрительного канала по причине повязки на глазах.