- Свердловской, - всхлипнула Маша. Слёзы бежали из глаз. Салон машины закружился перед ней, лобовое стекло и ряды машин за ним стремительно улетало вперёд, крутясь.
- Маша, Маша, Солнышко, тебе плохо? Прости, меня, дурака! Правда, солдафон! - машина приняла вправо, остановилась.
Хлопнула дверь, открылась дверь около девушки, сильные, настойчивые руки помогли выбраться из машины.
- Щас мороженку съедим, газировочки попьём, в теньке посидим. Не слушай меня, солдафона! Привык дрючить дубовых новобранцев! С девушками у меня - совсем никакого опыта.
- Почему? - тихо спросила Маша, усаживаемая на скамейку.
- Больной я, Маша. Немтырь. Молчун. Два слова связать не могу с девушками. "Бе-ме-кхе" - вот так разговариваю. Матерюсь только ловко. А в бою - только так и надо.
- Не заметила, - слабо улыбнулась Маша.
- Это я с тобой - болтун. Ожил. Ты моя индивидуальная, персональная Муза. Я тебе ещё песни петь буду и стихи писать. Только не бледней так, ладно?
Миша был так искренне напуган, так жалостлив его голос, что Маша ткнулась лицом в его плечо и разрыдалась. Миша гладил её волосы, дёргая волоски наждачкой дублённой кожи своих ладоней, причитал, успокаивал.
- А тебе не обидно? - Маша отстранилась, глядя в глаза Мише.
- Что именно?
- Что нас свели, как лошадей, как породистых собак? Для случки. Для улучшения породы?
- Какой породы? Маша? Я - немой сирота, которого Медведь подобрал на руинах Сталинграда, ты - детдомовская. Порода!
- У меня по бабкиной линии - князья. Дворяне.
- Акуеть! Ой, прости! И чё? Ну, совпало. Бывает. Ты не виновата, что предки - тунеядцы. Сама-то ты - не такая.
Маша даже разинула рот от удивления. "Улучшение породы"? Миша считает - ухудшение.
- Всё одно - мне отвели роль породистой сучки, клушки, что должна высиживать яйца и кудахтать над цыплятами.
- Есть такое, - кивнул Миша, не стал отрицать, - но, любая бабка, любой дед - хочет, чтобы сноха была - клушкой. Потому что хотят внуков. А у Медведя под это целая госпрограмма подведена. И теоретически грамотно оформлена. Демографическое возрождение. Во как! Не много, не мало! Ему мало тысяч Медвежат, ему дай сотню тысяч внуков!
- А тебе не обидно, что ты - как бык-производитель?
- А я - не бык-производитель. Я - Маугли. Я - это я. А ты - это ты. И я не обязан им ничем, кроме земного поклона, что дали мне тебя.
- Даже так?
- Ну, смотри! Закончился бы у меня отпуск. И отец - в бегах. Государственный преступник он, так? А я? Неблагонадёжный - отца не сдал. Всё, о карьере - можно забыть. Будто я о ней грезил. Но, Героями Союза - не разбрасываются. И поеду я в джунгли Амазонии, прерии Трансильвании, в пустыню Пальмиры или ещё какую жопу, местных учить проходить минные поля с целыми ногами и кишками.
- А ты - можешь?
- А то! А ты - так и просидела бы всю жизнь в райотделе, заполняя опермутки по пьяным поножовщинам. Или ещё вариант - подложили бы тебя под диппредставителя какого, нужного твоим начальникам.
- Фу!
- И не отказалась бы. Комсомольская сознательность, то, сё. Так что - нормально. Я благодарен этим старым волкодавам за тебя. И детей рожать ты будешь не им, а мне. Если захочешь. Не захочешь - перетопчатся.
- Правда? - с надеждой спросила Маша, смотря в глаза Миши.
- Вот те крест!
- Дурак!
- А ты думала - тебя в станок поставим и поставим план по ежегодному увеличению поголовья и надоев?
- Честно - да, - рассмеялась Маша.
- Так ты, дерёвня! "Княжна"! Ты - Человек! Не забывай об этом. И имеешь право любому показать голую корму и кукиш. Даже мне. Даже, желательно. Корму, я имею в виду. И сейчас! Такая...! Я уже - соскучился.
- На-ка! - Маша сунула Мише под нос сложенные кукишем пальцы, - прямо на улице? Или, как собаки - в кустиках? Потерпим. Я тебя не на помойке нашла, чтобы дорогое мне так вот марать.
- Ну, вот! Вопрос - исчерпан? Полегчало? Плакать не будешь? Хорошо, не накрашенная - сейчас бы размазалось.
- Я не крашусь.
- Ничего, мои бешенные сестрёнки - научат.
- Ты хочешь сказать - я не красивая? Мне надо краситься?
- Не надо краситься. Ты - самая красивая на свете. "Свет мой зеркальце скажи..." Просто я - пророк и увидел это в будущем. В будущем. А ты мне так и не дала однозначного ответа - "да" или "нет".
- Конечно, да! Я буду для тебя - кем захочешь! Хоть княжной, хоть половой тряпкой. Хоть клушкой и станком для повышения надоев. Для тебя!
- Вопрос исчерпан! - подвел итог Миша, вставая. Глаза его опять стали жестокими, движения - резкими, - не забывай об этом, когда будешь сейчас докладываться на ковре начальства.
- Я - уволюсь!
- Не обязательно. Я говорил, что я - пророк? Следующим твоим заданием - буду опять я. Цель - тоже я. Задача - внедрение в среду. То есть, в мою семью. Установление контактов, наблюдение. Работа под прикрытием. Где тут расхождение с нашими с тобой планами?
- Миша, я не понимаю тебя! Я должна буду "стучать" на тебя?
- Да. Очень часто и очень подробно. Исчерпывающе подробно. Исчерпывающе. Чтобы у них не было желания внедрять другого агента.
- Другого? Агента? Убью! - Маша оскалилась.
Миша холодно усмехнулся:
- Поехали, воительница моя. Прямо в точку - "Валькирия"! По дороге сказку расскажу.
- Сказку?
- Про Большую Медведицу. Есть такой человек, Палыч. Был он когда-то всесильным, грозным наркомом. И был один необычный, странный человечек, который никак не хотел контроля над собой. Вкусы и пристрастия человечка изучили и решили ему внедрить связь. А он, человечек, возьми и перевербуй связь! Да ещё и сделал её ВПЖ.
- Военно-полевой женой?
- А то! Теперь у них - тысячи детей и они жаждут внуков.
- Твои родители? А Палыч - Берия? Медведица - агент?
- А то! До сих пор своему начальнику за чаем с плюшками про своего неугомонного мужа докладывает. Жалуется. Всё надеется - отправят его в отставку, дома засядет. Ща-аз! Батя - вообще финт ушами выкинул - ушёл в нелегалы. Ищи его теперь, свищи! Пеки жданки.
- Ты меня поразил до глубины души, - сказала Маша.
Миша косо на неё посмотрел, покачал головой:
- Круто. "Поразил до глубины души". Надо запомнить. А я всё - матом да матом. Ёмко, сочно, эмоционально, но нецензурно. А ты - молодец! Так что, любовь моя - увольняться не обязательно. Но, решай сама. Без работы не останешься. Гвардейск - особый город. Там - всё иначе. И ты станешь иной. И вот ещё. Возможен вариант, что на тебя будут давить, грубить. Не бойся, не тушуйся, не прогибайся, не ломайся. Помни, кто твой муж. Помни, что я, в одно лицо, могу голыми руками вырезать весь ваш отдел. Всё здание в одно лицо зачистить. Так быстро, что милиция приехать не успеет. И уйти без царапины, с тобой под мышкой. И нас - не найдут. Это - моя работа. И делаю я её - хорошо. Диверсантов моего уровня по всему миру - одной руки хватит пересчитать. Не забывай, что на тебе теперь - метка. В тебе - метка. След Медведя. Ты теперь - Медвежонок. Со всеми вытекающими правами и обязанностями. Приехали. Иди с Богом! В 17.00 я за тобой подъеду.
И он - уехал. И мир стал прежним. Обычным. Серым и расчётливым. Кончилась сказка. Лишь истома в лоне напоминала, что это - было. Это был не сон.
И он был прав. Машу сразу вызвали на "ковёр". Вызвали, но держат в "предбаннике". Было душно. Маша сняла ветровку, но увидев взгляды, одела обратно. Грудь её распирала эту эластичную футболку, что облегала, обтягивала. Истома в теле вызывала твердость, где не надо, притягивающая взгляды не только мужчин, но и коллег-женщин. Пришлось париться в ветровке.