Лола молча изучала на картины, долго, не отрываясь. Я в это время не находила себе места. Мне хотелось собрать их все, выбросить в окно и чтобы она вообще забыла о том, что видела здесь. Я уже была уверенна, что сейчас она назовёт это бездарной мазней, развернется и уйдет, поняв, что наше дело - труба.
- Слушай, я не искусствовед, конечно....
- Все, я поняла тебя. Это вообще была глупая затея, о чем я только думала, - я перебила Лолу и начала собирать картины.
- Нет, нет, дослушай. Мне кажется, они хороши.
Я замерла на месте, не веря своим ушам, а она продолжала:
- Правда. Не убирай их. Мне они все нравятся. После того, что сейчас считается абстракцией и висит у всех в гостиных и кабинетах, твоя малинка или вот эта церковь как будто переносят в детство. Все это похоже на какую-то книгу, которая была у меня раньше в детстве. Все, кроме этого мальчика. Он сильно выделяется и насыщен эмоционально. Мне захотелось плакать, пока я смотрела на него.
Конечно, она же не знала, что так были наполнены слезами глаза моего братика, когда его увозили в детдом. Братишку я рисовала очень долго. Несколько лет. Каждый раз, когда мне становилось больно от воспоминаний, я доставала этот холст из самого дальнего угла, куда я его всегда прятала и писала. Так я старалась вытащить из себя все эмоции и навсегда запечатать их здесь, чтобы они уже не терзали мне душу. Только вот закончить эту картину я так и не могла, не хватало эмоциональных сил.
Они появились после похорон дяди. Тогда я приступила к работе, прибежав домой и даже не переодеваясь. Я накладывала краску слой за слоем, штрих за штрихом, будто в бессознательном состоянии. Мне казалось, что если я не закончу картину, то эти глаза будут смотреть на меня всю жизнь.
И как ни странно, когда холст был завершен, мне стало легче. Я будто снова прожила тот день, но теперь меня отпустило. На душе уже не было больно от того, что я ничего не сделала тогда. Вот почему эта картина была самой эмоциональной и самой «сильной».
- Слушай, Алиса, теперь я точно настроена работать с тобой. Еще вчера ты мне показалась достаточно серьезным человеком, хотя и достаточно сумасшедшей. А сегодня я увидела, что в тебе точно что-то есть. Талант или нет, не мне судить, но эти малинки мы точно продадим.
Через тридцать минут я уже неслась в такси на другой конец города. Мне предстояла встреча с фотографом, который сфотографирует мои самые яркие работы и меня для афиши.
Лола договорилась об этой съемке и помогла собрать картины. Сама она со мной поехать не смогла, сославшись на другие важные дела.
Я молча смотрела в окно всю дорогу до фотостудии. Не волновалась и не переживала, по крайней мере пока. Сейчас мне предстояло много дел, новых для меня, поэтому я была в легком предвкушении чего-то необычного и интересного.
На улице стояла настоящая летняя жара. Солнце щедро заливало улицы светом. Деревья приветливо махали прохожим ветвями, с которыми играл ласковый, чуть уловимый летний ветерок. Голубое небо было абсолютно безоблачным и бездонно-голубым, оно будто наполняло этот день чем-то хорошим.
Машина остановилась возле высокого жилого дома, первый этаж которого был полностью занят офисами и магазинами. Фасады одних были достаточно вычурными, с яркими вывесками, у других - чуть поскромнее.
Я поднялась по бетонным ступенькам, которые вели как раз к самому скромному офису, на вывеске которого красовался фотоаппарат, и вошла в небольшое помещение. Здесь стоял кожаный диван, достаточно старый и потрепанный, рядом с ним журнальный столик, а еще чуть поодаль большой рабочий стол, чем-то напоминающий барную стойку. Он был весь завален бумагами, конвертами, распечатанными фотографиями и другим рабочим хламом. Здесь же стоял компьютер с двумя мониторами и принтер. За компьютером сидела хорошенькая девушка в модных очках с оправой «кошачий глаз» и говорила по телефону. Увидев меня, она сразу же попрощалась и встала из-за стойки:
- Здравствуйте. Мы вас ждем. Юра вот-вот должен освободиться, у него фотосессия. Делает портфолио для Мисс нашего города. Она такая капризная, - на этих словах, она возвела очи горе и из-за очков ее глаза стали казаться еще больше, - Налить вам чаю?
Она тараторила без умолку, так, что я даже не могла с ней толком поздороваться и ответить про чай. Хотя отвечать было уже поздно, девушка уже нажала кнопку на электрическом чайнике и достала с верхней полки стола-стойки поднос с чашками, пакетированным чаем и маленькими леденцами.
Из соседней комнаты доносились щелчки затвора объектива и нервная мужская речь: «Поверни голову чуть вбок! Расправь плечи, расправь! Не задирай подбородок!». Вот теперь я разволновалась. У меня ни разу не было фотосессии и сейчас поддержка Лолы была бы очень кстати.