- Прости. Я повел себя как придурок. Если бы мы сразу поговорили, возможно, ты бы не попала в тюрягу, - и он усмехнувшись снова ласково посмотрел на меня, - выглядишь ты конечно ужасно. Приедем, иди в душ, а я приготовлю тебе поесть.
- Это было бы прекрасно. Я столько нервничала и теперь хочу и есть и спать.
Но нашим планам не суждено было сбыться. Когда мы подъехали, у подъезда стояла толпа людей. Сначала мы не поняли, кто это и что они там делают. Но когда вышли из машины, бежать было поздно. Это были журналисты и они хотели моей крови. Кто-то донес им, что дерзкий вандализм в центре города моих рук дело.
«Как известной художнице понравилось в городском изоляторе?», «Какое здание на очереди?», «Вам не хватает на холсты раз вы перешли на стены?» «Что вы хотели сказать своим поступком?» - вопросы обрушились на меня нескончаемым потоком. Хорошо, что я была не одна, Марк силой растолкал их и помог мне попасть в подъезд. Мы бегом забежали в квартиру и захлопнули дверь.
- Откуда они узнали? - Марк снова был взбешен.
- Кажется, я догадываюсь. И тебе это не понравится...
- Лола?
- Вот в чем заключался ее план. Нас должны были арестовать. Теперь я популярна, - я села на диван и расплакалась. Слишком. Опять слишком много всего за одни сутки. Кажется, я уже больше не могу выдерживать такой темп. Еще немного и я сломаюсь.
- Ладно, успокойся. Они все равно не будут торчать здесь вечно. Иди в душ, тебе надо привести себя в порядок и поесть, - Марк неожиданно смягчился, обнял меня и проводил в ванную.
Когда я вышла, на столе меня ждала аппетитная глазунья и ароматный обжигающий кофе, а Марк, по-хозяйски подпоясавшись моим фартуком, жарил оладьи.
- Мама делала такие когда мне было плохо, садись, - он орудовал лопаткой переворачивая румяные оладушки, - Было бы еще вкуснее с клубничным вареньем, но я его у тебя не нашел.
Я села на стул, отпила кофе. Все так буднично, так хорошо и приятно, будто бы и не было этой ночи. Будто бы мы только что проснулись вместе, а эта женщина в камере с избитым лицом была лишь страшным сном, который можно забыть, проговорив три раза в окошко: «Куда ночь, туда и сон». Но это было наяву.
- Сегодня в камере со мной сидела женщина, которая избила своего годовалого сынишку, за то, что он хотел есть, - Марк прервался и внимательно посмотрел на меня, - А потом ее избил муж.
- А что стало с ребенком?
- Его забрали в больницу, а что будет дальше я не знаю.
- Да уж. Страшно. Я не могу себе такого представить.
- А я могу, в моем детстве было кое-что подобное.
- Перестань, не думай об этом. Таким людям уже ничем не поможешь, они пропащие.
- Мать и отец, да, я согласна, но ребенок. Ему всего то годик.
- Это-то и страшно, за годик он уже увидел столько страшных вещей, которые нормальный человек и за всю жизнь не увидит.
- Тут ты прав. И мне от этого плохо, меня буквально тошнит от безысходности и сожаления, кусок в горло не лезет при мысли о голодном малыше.
- Своим голодом ты делу не поможешь. Хотя бы выпей кофе. А потом мы подумаем, что можно сделать. Хочешь, как-нибудь поможем этому мальчику, съездим в приют?
- Я не знаю, не знаю. Я очень хочу, но я боюсь.
- Не бойся, мы что-нибудь придумаем, - и Марк взял меня за руку, так нежно и в то же время сильно, что внутри что-то успокоилось. Вот оно, я здесь, я с ним, а с ним ничего не страшно.
Мы позавтракали и мой спаситель уехал на работу. Я осталась одна и думала над вчерашними словами Лолы: «Твоя боль хорошо окупается». После всех приключений мне казалось, что наш разговор был дней десять назад, а не вчера вечером. Она снова была права.
Боль хорошо ложится на холст, она цепляет взгляд, потому что боль есть у всех. Это счастье у всех разное, кого-то можно осчастливить ведерком малины, а кому-то и мальдивского побережья будет мало. А боль, он конкретна, она щемит в груди, не дает дышать, сжимает мышцы между лопатками и ослепляет. Когда что-то болит, меркнет все хорошее.
Мне нужна была боль для вдохновения, чтобы написать ее, выплеснуть на холст, но мне негде было ее взять. Марк оберегал меня от всего плохого. Но нельзя забывать, что все люди - магниты. Такие же примитивные как кусок руды, притягивающий к себе металл. Если мы думаем, что мы металл, то и притягиваем металл, думаем, что мы любовь - притягиваем любовь. Неудачники внутри - притягивают неудачи. Если ищем чего-то, то обязательно притянем это к себе со временем. Все зависит от размера стога, в котором мы ищем нужную иголку.
Я искала то, что даст мне новый глоток вдохновения, то, что выстрелит как динамит и запустит такой полет, в котором я уже не смогу остановиться и нашла. Правда стог оказался не очень чистым и игла достаточно ржавая, но это к лучшему. Я увидела свою жизнь, которую давно забыла и замуровала бетонной стеной. Сейчас стена пала и из-за неё рвануло то, что тлело внутри годами.