Голос Мэнди послышался позади него.
Она схватила его руку, но Джесс вырвался и нанес удар в лицо ковбоя. Удар пришелся ему в подбородок. Кровь заструилась из уголков его рта.
Мэнди была потрясена происходящим. Откуда в нем столько жестокости, столько ненависти? Она встала между ними.
— Хватит! — закричала она. — Прекратите это немедленно.
С отвращением Джесс опустил руку, которой готов был избивать этого несчастного, пока тот не издаст последний вздох.
Мэнди гневно взглянула на Джесса.
— Что, черт возьми, здесь происходит?
Джесс нагнулся, чтобы поднять с пола свою шляпу.
— Он назвал Джемми мексиканишкой и собирался выпороть его.
Мэнди открыла рот от удивления.
— Выпороть его?! О, детка, — промолвила она, крепко обняв мальчика.
Все еще бледный Джемми сильно дрожал. Мэнди сурово взглянула на ковбоя.
— Ты уволен, — злобно произнесла она. — Собирай свои пожитки и проваливай. И не смей показываться на ранчо, ты понял?
Ковбой поднялся на ноги, размазывая ладонью кровь по щеке.
— Мне никогда не нравилось работать на эту суку.
Три лошади медленно шагали по пастбищу. Мэнди и Джесс прогуливались с сыном который был спокоен и, казалось, забыл ту сцену в сарае. Он не разделял мрачного настроения родителей.
— Ты был великолепен, Джесс. — Джемми сжал руку в кулак и стал наносить воображаемые удары в воздух. — Бам, бам, бам, — сказал он смеясь. — А ты видел лицо Руба? Он не имел ни одного шанса.
Хотя Джесс слышал гордость в голосе сына, ему было стыдно за то, что Джемми стал свидетелем этой драки.
— Драться нехорошо, Джемми. Мужчина должен всегда держать себя в руках.
— Но это же он начал. Он обозвал меня мексиканишкой.
Джесс и Мэнди обменялись взглядами. Лицо Мэнди выражало обеспокоенность, а лицо Джесса — сожаление.
— Это всего лишь слова, сынок, а слова не должны обижать нас. Научись пропускать их мимо ушей, иначе накличешь на свою голову много неприятностей. И не позволяй себе приходить в бешенство, когда тебя обзывают.
— А разве ты остаешься равнодушным? — спросил Джемми.
— Да, меня это приводит в ярость, но не дает мне право набрасываться на кого-либо с кулаками. Драться — значит опускаться до их уровня. У некоторых людей есть предрассудки, — слава богу, не у всех, — и они не могут видеть другой цвет кожи или человека другой национальности. Но это их дело, не наше.
— И что ты делаешь, когда люди тебя обзывают?
— Я не слышу и не вижу их. Просто игнорирую. Я давно уяснил для себя, что тем самым лишаю их главного оружия, их сила надо мной исчезает, когда слова не воспринимаются. — Надеясь сменить тему разговора, он спросил: — Ты не забыл взять удочку?
— Вот она. Думаешь, мы поймаем что-нибудь?
Джесс усмехнулся и потрепал мальчика по голове.
— Надеюсь. Если нет, то мы пойдем спать голодными.
Джесс сел, прислонясь к стволу дерева. Его удочка была зажата между коленями. Мэнди лежала на одеяле рядом с ним, наслаждаясь теплыми лучами солнца. Джемми удил рыбу в узком протоке на другом конце озера.
— Прости меня, — тихо сказал Джесс.
— За что? — спросила Мэнди.
— За то, что произошло в сарае.
— Ты просто защитил Джемми.
— Джемми не должен был видеть всего этого.
— Он уже видел рукоприкладство и раньше. Знаешь, сколько стычек происходит, когда так много мужчин работают вместе на одном ранчо? Чаще всего недопонимание заканчивается дракой.
— Да, может, это и так, но он никогда не видел, как дерусь я.
— Не будь так суров к себе. Джемми сам несколько раз ввязывался в драку.
— Неужели?
Мэнди кивнула.
— Хотя я, конечно, этого не одобряла. Драки начинались, как и сегодня в сарае, с того что кто-то обзывал его.
— Его называли мексиканишкой и раньше?
— Такими словами, какие тебе и не снились.
Вздохнув, Джесс взял Мэнди за руку.
— Я надеялся, что фамилия Макклауд его как-то защитит.
— Фамилия Макклауд ничего не меняет Он же частично мексиканец.
— Да, ты права, — медленно произнес Джесс. — То же самое с фамилией Барристер, которая не облегчила мне жизнь и не изменила моего происхождения.
С того места, где находился Джемми, было прекрасно видно, что его мама сидит рядом с Джессом, а он держит ее за руку.
Джемми посмотрел на голубое небо и чуть не упал в воду. Удержавшись за корягу, он медленно сел и вдруг вспомнил, что Джесс несколько раз называл его сыном.
Сын! Джемми вдруг понял, что ему нравится, когда Джесс его так называет. Он всегда хотел иметь отца. Папа — это слово заставляет все трепетать у него внутри. Папа! «Мама и Джесс, — прошептал он. — Не может быть ничего лучше, чем это».