Но, увы…
К счастью, в дамской комнате офиса было все, что может потребоваться женщине в подобном случае.
О, как сильна может быть ненависть к собственному телу, предавшему тебя! Почему он не отвечает на ее величайшее желание? И как теперь она скажет Хэмфри, что они вновь ничего не добились?
Тяжелая волна подавленности накрыла Эмили с головой. Они с Хэмфри каждую ночь занимались любовью, и у нее не было ни малейшего сомнения, что она забеременеет. Сколько раз она лежала в объятиях любимого, с улыбкой представляя себе, что именно в этот момент происходит, возможно, величайшее чудо зарождения новой жизни.
Но мечты вновь остались только мечтами.
Чувствуя себя совершенно разбитой, Эмили медленно направилась к кабинету, который Хэмфри выделил ей в главном офисе концерна. Это был замечательный кабинет. Обычно она с удовольствием входила в него, зная, что Хэмфри сам распоряжался его оборудованием и меблировкой. Он верил в организаторские способности жены и потому предложил ей возглавить отдел торговых отношений. Дело у нее пошло, и она быстро включилась в работу, в первый же месяц успев добиться кое-каких положительных результатов.
Но Эмили сейчас ничто не радовало.
Страх остаться бесплодной все больше угнетал ее. Она села за стол, взяла ручку и начала на листе бумаги, лежавшем перед ней, чертить случайные фигуры. Обычное женское недомогание сейчас казалось ей просто невыносимым, поскольку сопровождалось сознанием безнадежности, краха надежд. Она не могла сконцентрироваться на работе и думала лишь об одном – о несостоявшемся и на этот раз материнстве.
Если с ней что-то не так, если она не может иметь детей, то чего стоит такой брак? Эмили всем сердцем любила Хэмфри, но если она окажется бездетной, то остаться с ним не сможет. Ведь он хочет детей не только для того, чтобы утешить отца. Он просто хочет детей.
Да и Вэнс-старший… Время идет, а с ним улетучивается надежда подарить старику внука. Не начнет ли Хэмфри подумывать, что Айрин Мэрдок могла бы в этом смысле оказаться лучшей женой? Эмили содрогнулась от невыносимости этой мысли, ведь Хэм ее мужчина, ее муж. И все же, если она не сможет выполнить своего предназначения, он горько пожалеет о том, что женился на ней.
Поспешный брак. Запоздалое раскаяние. Тщетное ожидание.
Нет, надо обратиться к врачу, пусть ее проверят. Хэмфри, несомненно, имеет право настаивать на таком обследовании, и надо провести его, не дожидаясь, когда он сам заговорит об этом. Эмили почему-то даже в голову не приходило, что виновником их неудач может оказаться он. Она была уверена, что с ним все в порядке. Вина целиком лежит на ней.
Отложив намеченные деловые встречи и переговоры, ибо чувствовала, что ни на что толковое сегодня не годится, Эмили с трудом досидела до конца рабочего дня, с ужасом ожидая той минуты, когда за ней зайдет Хэмфри. Обычно он отвозил ее домой. И вот эта минута настала. Она взглянула на сильного и красивого человека, вошедшего в ее кабинет, и сердце ее болезненно сжалось.
– Что-то случилось? – нахмурившись, спросил он, сразу заметив, как плохо она выглядит.
– Голова болит, – буркнула Эмили, поморщившись.
– Прими таблетку. У тебя есть?
– Да. Уже приняла…
– Хотел пригласить тебя поужинать в китайский ресторан, но вижу, что лучше поехать домой. Ты плохо выглядишь.
Они вышли из кабинета, он взял ее под руку и, бережно поддерживая, повел к автостоянке.
– Скажи, Эмми, ты подвержена мигреням? – спросил он.
– Бывает иногда, – пробормотала сна, чувствуя себя виноватой в том, что морочит ему голову головной болью.
Нет, надо сказать правду, он имеет право знать, тем более что скрыть причину недомогания не удастся. Так хотелось попридержать язык хотя бы до тех пор, пока они не приедут домой. Но на первом же перекрестке, где они надолго застряли в пробке, Эмили сказала:
– Знаешь, Хэм, я и на этот раз пустая.
Она скорее почувствовала, чем увидела, как он обернулся к ней. Сама она смотрела прямо перед собой и едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
Его большая теплая рука коснулась ее рук, сцепленных на колене.
– Прости, Эмми, это я виноват, – прозвучали его тихие слова. – Из-за всех моих разговоров об отце ты слишком напряженно ждешь наступления беременности.
Слезы подступили к ее глазам и, не сдерживаемые ничем, полились по щекам. Прикусив нижнюю губу, Эмили старалась не зарыдать в голос. Говорить она не могла. Движение наконец возобновилось, и Хэмфри вернул руку на руль. До ее слуха донесся его тяжелый вздох, и это было хуже всего. Не так уж трудно понять, какие чувства переполняют его душу.
В первый раз еще можно было на что-то надеяться. Они были женаты лишь две недели, и пилюли, которые она принимала до этого, могли задержать процесс зачатия. Но чем сейчас объяснить, что и этот месяц прошел впустую? Если бы с ней все было в порядке, дитя уже росло бы в утробе. Хэмфри наверняка понимает это не хуже, чем она сама.
Эмили смахнула со щек слезы и наклонилась к сумочке, ища в ней носовой платок. Тушь стекла с ресниц и щипала глаза. Достав платок, она осторожно осушила глаза, потом выпрямилась и откинула с лица упавшие пряди волос.
– Прошу тебя, Эмми, не принимай это слишком близко к сердцу, – спокойно проговорил Хэмфри. – Ничего страшного не произошло. У многих супружеских пар проходит не один месяц, прежде чем…
– Мы с тобой не совсем обычная пара! – воскликнула она. – И ты это знаешь.
Он снова вздохнул.
Эмили прикрыла глаза, страшась, что слезы польются вновь.
– Прости, девочка, – повторил Хэмфри, – это я виноват. Если бы ты не беспокоилась о моем отце… Ты не должна так напряженно думать об этом. Мне больно видеть, как ты страдаешь.
Она перевела дыхание, пытаясь избавиться от тяжести, давившей на грудь. Но ничто не могло облегчить сердечную муку. Она понимала, что Хэмфри неприятно видеть ее плачущей. Мужчины не любят иметь дело с плачущими женщинами. А тут еще то, что и сам он сильно переживает. Он ведь и женился на ней, чтобы обзавестись ребенком, а этого все не происходит.
Эмили казалось, что они никогда не доедут до дому. Хэмфри всю дорогу молчал, а ее мысли были в полном смятении. Но всему на свете приходит – конец, завершилась и эта мучительная поездка.
Выйдя из машины и не дожидаясь мужа, Эмили на подгибающихся от слабости ногах прошла по короткому коридору, ведущему из гаража в просторную кухню, где все сияло чистотой. Ноющий живот отвергал всякую мысль о еде. Миновав кухню, она вышла в холл и направилась к лестнице, мечтая лишь об одном: добраться до постели, лечь, свернуться в клубочек и забыться сном.
– Эмми…
Участливость и нежность его голоса заставили Эмили на полпути к лестнице остановиться. Она перевела дыхание и обернулась. Хэмфри стоял в дверном проеме кухни и показывал на холодильник.
– Может, я что-нибудь тебе приготовлю?
Сердце ее перевернулось. Он хочет хоть что-то сделать для нее, помочь… Но чем ей поможешь?
– Чашку чая? – предложил он, хотя знал, что она предпочитает кофе.
– Хэм, ты не знаешь, где бы я могла пройти обследование? – спросила она, решив не уклоняться от неприятной темы. – Надо же выяснить, могу ли я зачать…
– Да, но… – Он явно болезненно воспринял ее вопрос.
– Я бы сделала это на следующей неделе. И если окажется, что я бесплодна… – Какое страшное слово слетело с ее уст!
– Эмми, прошло слишком мало времени, тебе нет никакой необходимости проходить через это, – возразил он.
– Нет, есть. Нам обоим нужно знать, могу ли я иметь детей. Если я бесплодна, мы должны как можно скорее развестись.
– Нет! – сказал он голосом, не терпящим возражений.
Эмили, будто не слыша, продолжала: