— Ты ведь сама знаешь, почему. И лукавишь сейчас. Тебе очень многое позволено.
— Это потому, что я наполовину человек. И то, что я твоя дочь, конечно. Поэтому они не пытаются присвоить мне статус биообъекта и не помещают пожизненно в карантин, как-то пытались проделать с мамой. Когда Ждана родит и если она родит шанта, у них будет новый подопытный кролик и возможно, возможно, меня они оставят в покое.
— Ты эгоистка, — чуть суше, чем мог бы произнес отец. Янат пожала плечами. Ей было больно обсуждать эту тему. Не только за себя. За них всех.
— Пап, — несколько секунд спустя, продолжила она, — я не для того, чтобы выяснять отношения связалась с тобой.
Ее известный отец, инспектор межгалактической службы Богдан Шептунов, человек, снявший с планеты неконтактный статус и женатый на инопланетянке-аборигенке, медлил с ответом. Затем, все же произнес. Тяжелые слова его, словно капли воска падающие на кожу, вызывали у Янат краткие вспышки боли. Ей стало стыдно. Правда, лишь на мгновение.
— У Жданы дефектный ген, что, по словам ученых, гарантирует вшитые проблемы наследникам с вероятностью девяносто восемь процентов, напоминаю. К тому же, у нее по большей части мой генотип, человеческий. А для исследований им, прежде всего, необходим тип шанта. Ребенок с малой долей вероятности родится шанта и с еще меньшей без дефектного гена. Ты единственная в своем роде, пока. Но это не главное. Ты с такой легкостью и в таком тоне говоришь о своей сестре и будущем племяннике. Это меня пугает. Что случилось?
— Ничего. Скажи им, что я люблю их и скучаю, — Янат на секунду прижала руку к губам и затем легонько махнула пальцами в сторону, — и после моего следующего задания, я приеду, обещаю. Но лучше, если мы пересечемся на Янусе.
— Какого задания? — Янат с удивлением поняла, что хватка у отца по-прежнему железная. Он либо что-то знал, либо безошибочно вычислил в ее голосе нужные ударения.
— Ты помнишь Ингу? — спросила она.
Отец откинулся в кресле и прищурился. Его пальцы постукивали по столу, по ту сторону экрана, а она по эту чувствовала предвкушение острой схватки. Чуяла его воинственный настрой. Почему, интересно? Он всегда показывал свое отношение к ее профессии внешним неодобрением. "Риски слишком высоки", — сказал как-то, — "а ты мой ребенок. Мне просто не может быть все равно". Но, тем не менее, в эту часть ее жизни не вмешался ни разу.
— Вы около года не работаете вместе. До этого она шесть лет была твоей напарницей.
— Да. Мне сказали, что месяц назад она пропала во время экспедиции.
— Ага, — в голосе отца Янат услышала неприкрытый сарказм, — помниться, ее судьба тебя не особо волновала. Вы плохо расстались. Она избегала общения с тобой. Считала двинутой. А контактер, по ее мнению, не может быть без башни. Это ты мне рассказывала еще тогда. И вдруг, ее жизнь стала тебе небезразлична?
Янат смутилась, начала невольно оправдываться, прежде чем почувствовала это и оборвала себя.
— Все же шесть лет что-то да значат, пап. Мы были подругами и какого черта? Я что, должна плюнуть и забыть? Стоп. Хватит ловить меня на живца. В общем, дело обернулась так. Два дня назад меня вызвал Кривленко и сказал, что я получила новое задание. В составе внеочередной экспедиции, чья цель найти Ингу и ее напарника, и провести параллельно научные изыскания.
— Для такой белиберды тебя не отправляют обычно. В чем подвох? — внезапно голос отца стал очень напряженным, а в его взгляде (нет, не может быть) Янат разглядела хорошо скрываемый страх.
— В планете. Это Навь.
— Нет, — сухо и совершенно без эмоций произнес он.
— Я
— Нет, — перебил отец, и его губы на мгновение сжались так плотно, что превратились в линию, — я приложу все усилия и задействую все свои связи, чтобы ты туда не полетела.
— Ты не можешь, — Янат горячей волной накрыли гнев и раздражение. — Это моя жизнь! Мне тридцать. Пора бы смириться с тем, что я вольна принимать решения сама. Я не совета прошу. Я ставлю тебя перед фактом!
— Нет, — грубо и окончательно.
Вдруг, ее осенило. От понимания по коже волной побежали мурашки.
— А что ты сделаешь? — тихо и мягко спросила Янат, — отдашь меня ученым? Опять? Почему у тебя такая реакция, папа? Даже Кривленко лгал мне в глаза, говоря о поездке, как о ничего не значащей прогулке под луной. И я впервые видела, чтобы он так откровенно изворачивался, обходя острые углы моих вопросов. Что там такого? Что такого страшного находится на этой планете?