— Да, — подтвердила Янат, пристегиваясь. Кэро кивнул и перевел рычаг в положение — «взлет».
Снаружи послышался скрежет, перешедший в мягкий гул, который сливался с равномерным рычанием мотора вертолета. Машина дернулась и, стремительно набирая скорость, пошла вверх. Янат вцепилась в подлокотники кресла и сжала зубы, чтобы не стучали. Трясло так, что в груди рождалось какое-то дрожание, а вокруг то звонко, то глухо дребезжало и позвякивало. Потом лишние звуки разом исчезли. Остался лишь уверенный рев мотора, перешедший в равномерное гудение. Яна посмотрела вперед, направо и налево, вздохнула с восторгом, и мягко отпустила подлокотники. Перед ними разворачивалось панно из разноцветных пятен, сплетенное в причудливый узор из бликов солнца, величественных пейзажей и синего неба. Внизу, стремительно исчезал, растворяясь в джунглях отель, впереди, сколько хватало взгляда, цветным океаном раскинулся лес, колышущийся, движущийся, поражающий воображение переливами оттенков.
— Пока идет нормально, — констатировала Янат, сверяясь с показаниями приборов.
— Хорошо. Часа через три начнется пустыня, нужно зафиксировать координаты. Делай пометки в бортовой журнал, потом заберем носитель. Красиво, да?
Она улыбнулась, протянула руку и сжала ладонь птаирианца. Он немного рассеянно улыбнулся в ответ и вдруг нахмурился:
— Видишь?
Яна посмотрела туда, куда показывал Кэро. На востоке небо стремительно наливалось чернотой, становилось сизым, тяжелым, низким.
— Надо успеть проскочить.
— У нас нет выбора, — Янат сильнее сжала руку птаирианца, — он…
Кэро скривился, перебив ее:
— Не говори ерунды, сохо. Не очеловечивай явление.
— Это говорит тот, кто считает эгрегоры нормой? — она нервно рассмеялась и убрала ладонь, — я точно знаю. Навь, глобальная система слежки, таинственный незнакомец. Они играют, проверяют нас, спрашивают, что мы можем предложить в обмен на свои жизни.
Кэро покачал головой, с тревогой всматриваясь в лицо Янат:
— Я тебе верю, сохо, но не позволяй домыслам обретать реальные черты. Погода против нас, но не бог, не планета, не абстрактные величины. Давай сосредоточимся на здесь и сейчас, не позволяя эмоциям управлять нами.
Она уставилась перед собой и никак не отреагировала на его слова. Кэро счел за лучшее оставить ее в покое и сосредоточиться на показаниях приборов.
Последующие часы они пытались уйти от бури. Опережали ее буквально на минуты, с трудом выхватывая свободное пространство для маневров. Складывалось впечатление, что природа все же восстала против них, в ярости, раз за разом, пытаясь ухватить вертолет за винты, чтобы разбить его. Кэро опустил на стекла защитные экраны, и теперь они летели, ориентируясь по приборам и трехмерной реконструкции местности. Из-за сильного ветра схема все время «плыла»: расслаивалась и сбоила. В конце концов, Янат отключила ее, предпочитая не отвлекаться на недостоверную информацию.
Буря таки зацепила их самым краем, уже на издыхании. Возможно, именно то, что это было последнее касание и спасло им жизни. Вертолет все еще мотало, встряхивало и водило из стороны в сторону. Мотор выл на одной ноте, механизмы с трудом справлялись с перегрузками. Кэро старался выровняться, спустится ниже. У земли ветер становился не таким сильным и был шанс на благополучное приземление. В какой-то момент вертушку закрутило, и Янат поняла, что птаирианец вот-вот потеряет управление. Она закрыла глаза и закричала про себя: «Оставь нас в покое! Мы не игрушки!»
Их резко тряхнуло, вой утих. Яна тяжело дышала, сидя с закрытыми глазами. Она слышала странный скребущий звук. Монотонный, раздражающе громкий, во внезапно наступившей тишине:
— Что это? — спросила она, открывая глаза.
— Песок. Ветер бьет песком о борт вертолета. Мы сели, Ян. Мы смогли долететь, куда запланировали.
Она молча слушала, как за стеной беснуется издыхающая буря, и ощущала, как ее саму трясет изнутри:
— Янат, мы переночуем здесь. За окном уже ночь, но мы в безопасности. Все в порядке, слышишь?
— Да, — она кивнула, но кивок получился нерешительный, какой-то нервный и кривой. Кэро отстегнул ремни, выбрался из кресла. Осторожно подобрался к ней и сел рядом на корточки, а затем обхватил ладонями ее лицо и повернул к себе:
— Все хорошо. Действительно, хорошо.
— Я знаю, — она посмотрела в глаза Кэро и обняла его за шею, прижавшись щекой к щеке, — осталось самое трудное и самое опасное, а мне впервые в жизни не хватает куража. Я предпочла бы улететь с этой планеты сейчас же, бросить все как есть. У меня плохое предчувствие, Кэро.
— Ты же не веришь в предчувствия, чего вдруг такие мысли? — попытался разрядить атмосферу птаирианец, отстраняясь. Янат отстегнула ремни и помотала головой:
— Забудь, — она скривилась, потянулась, что вышло с некоторым трудом из-за дефицита пространства, и широко зевнула, а потом, нарочито весело улыбаясь, спросила:
— Спать? Завтра нам предстоит охота на птиц. А вообще, веселое было времечко, сохо, и я ни о чем не жалею.
Она аккуратно поднялась, протиснулась мимо Кэро, и отправилась в грузовой отсек за вещами. Птаирианец проводил ее долгим, задумчивым взглядом.
Глава 38
38 глава
Проснувшись утром, напарники погрузили вещи в машину и отправились к последнему пункту в списке путешествия. Их маршрут проходил прямо через пески, и единственное известное в этих краях озеро, которое они рассмотрели на карте, решили объехать стороной. Воспоминания о ракообразных монстрах, которые могли жить в таких водоемах, отпечатались в памяти обоих достаточно глубоко, чтобы не рисковать знакомством с ними.
В пустыне дул легкий ветер, и иссушающего зноя они не ощущали. Единственной причиной раздражения стал песок, постоянно забивавшийся в глаза, нос и рот. Хотя Кэро с Янат подготовились к такому повороту событий, запаслись в отеле платками и очками, полностью проблему, конечно, решить не удалось. Современные фильтры или направленное силовое поле справились бы не в пример лучше, но на безрыбье как говорится. Напарники не гневили удачу. В это время года сухие бури частое явление, ветер, как и повышение температуры на период гроз становились привычными спутниками любого храбреца, рискнувшего попутешествовать.
Машина шла ходко. Несмотря на ранее терзавшие напарников сомнения, ее широкие колеса справлялись с рыхлой, сыпучей поверхностью вполне прилично. Большой скорости набрать им не удавалось, но по расчетам, напарники вполне укладывались в поставленные самим себе сроки: к вечеру добраться до леса. Кэро предположил, что ночью пробраться в город будет легче, поскольку купины, насколько известно, плохо видят в темноте. С другой стороны, в самом мегаполисе и его окрестностях могли водиться другие, не менее опасные хищники. Запастись вариантами на все случаи жизни они не могли. Поэтому решили ориентироваться по ситуации, тем более теперь имели возможность защищаться и чувствовали себя гораздо увереннее.
Легкая машинка слегка подскакивала на ухабах, в лицо по-прежнему дул ровный ветер с примесью песка, но уже не секущий, а лишь покалывающий кожу. Вокруг, сколько хватало глаз, расстилалась черным покрывалом пустыня. Янат восхищала и ужасала необычная природа этого места, в котором отблески солнца не играли на гребнях дюн, а жадно поглощались ими с тем, чтобы вечером выпустить весь накопленный за день жар наружу. Иллюзия, что пустыня бесконечна, быстро рассеялась. Часа через два Янат и Кэро заметили, как постепенно изменяется местность. Небольшие участки почвы покрывали растения; мелкие сине-фиолетовые трубки, закрученные в спиральки. Оазисы побольше, с растущими в них кустарниками причудливых форм, отвоевывали у песков куски земли. Появлялись деревья. Они напоминали колючие, плоские, едва поднимающиеся от земли шары, напоминающие камни, приплюснутые с разных сторон, насыщенных цветов: темно розовых, лилово-красных, серо-зеленых. Некоторые вырастали на метр-полтора от поверхности, вероятно, представляя собой самые высокие растения экосистемы пустыни. Они выглядели иначе, толстыми и мохнатыми ленивцами. Со стороны казалось, что это лежат груды спрессованных волосатых булыжников белого или сероватого оттенка. Длинные отростки густо покрывавшие их, медленно шевелились от ветра, создавая впечатление, будто растение передвигается. Хотя наличие сильных бурь предполагало как раз обратное, укоренение, неподвижность, и низкорослость — мощный аппарат противодействия ветру.