Марико почтительно предложила пергамент Блэкторну. Он взял свиток и подивился непостижимости их характеров.
– Господин Торанага говорит: «Добро пожаловать в деревню!» Эта бумага за печатью господина Торанаги, Андзин-сан. Храните ее. Он оказывает вам большую честь. Господин Торанага назначил вас хатамото. Это особо доверенное лицо из его личного штата. Вы находитесь под его абсолютной защитой. Господин Ябу, конечно, признает это. Я объясню вам позже ваши права. Господин Торанага дает вам жалованье – двадцать коку в месяц. Это около…
Ябу прервал ее, широким жестом показав в сторону Блэкторна, потом деревни, и долго что-то говорил. Марико перевела:
– Господин Ябу повторяет, что вам здесь рады. Он надеется, что ваше пребывание здесь будет приятным. Вам предоставят дом. И учителей. Он просит вас как можно быстрее выучить японский язык. Сегодня вечером он задаст вам несколько вопросов и просветит насчет одной особой работы.
– Пожалуйста, спросите, что за работа?
– Я советую вам проявить побольше терпения, Андзин-сан. Сейчас не время, правда.
– Хорошо.
– Вакаримас ка (вы поняли), Андзин-сан? – спросил Ябу.
– Хай, Ябу-сан. Домо.
Ябу отдал приказ Игураси распустить войско, потом направился к жителям деревни, которые все еще лежали, распростертые на песке.
В этот теплый прекрасный весенний полдень он воздвигся над ними с мечом Торанаги в руках. Его слова обрушились на крестьян ударами хлыста. Ябу указал мечом на Блэкторна и еще несколько мгновений бичевал жителей деревни гневными словами, потом внезапно умолк. Среди крестьян послышался ропот. Мура поклонился и несколько раз сказал Блэкторну: «Хай», – затем повернулся и задал какой-то вопрос обитателям Андзиро, и все взгляды сошлись на чужеземце.
– Вакаримас ка? – спросил Мура, и все ответили:
– Хай. – И голоса их смешались с шумом волн, бьющих о берег.
– Что происходит? – спросил Блэкторн Марико, но Мура прокричал:
– Кэйрэй!
Жители деревни низко поклонились – сначала Ябу, потом Блэкторну. Даймё зашагал прочь, не оглядываясь.
– Что здесь происходит, Марико-сан?
– Господин Ябу пояснил им, что вы почетный гость, облеченный особым доверием Торанаги, что вы находитесь тут главным образом для того, чтобы выучить наш язык. Деревня отвечает, Андзин-сан, за ваше обучение. Все здесь должны помогать вам. Он сказал им, что, если в течение шести месяцев они не научат вас хорошо говорить по-японски, деревню сожгут, а перед этим все мужчины, женщины и дети будут распяты.
Глава тридцать первая
День клонился к закату, тени удлинились, море окрасилось пурпуром заходящего солнца, дул легкий ветерок.
Блэкторн поднимался по тропинке от деревни к дому, который Марико еще раньше показала ему, сообщив, что именно там он будет жить. Она собиралась проводить его, но Блэкторн поблагодарил и отказался. Он направился мимо коленопреклоненных крестьян на мыс, чтобы побыть в одиночестве и подумать.
Капитан быстро обнаружил, что умственные усилия сейчас слишком тяжелы для него. Облил голову морской водой, надеясь, что в мыслях прояснится, но и это не помогло. Тогда он встал и побрел назад по берегу, мимо пристани, через площадь и деревню, вверх к дому, где теперь ему предстояло жить и которого, насколько он помнил, раньше не было. Выше, доминируя над противоположным склоном холма, тянулось другое строение, крытое частично соломой, частично черепицей, за высоким частоколом, с многочисленными часовыми возле укрепленных ворот.
Самураи группами расхаживали по деревне или стояли и разговаривали. Большинство их уже последовали стройными вереницами за командирами вверх по тропинкам и через холм к местам стоянок. Те самураи, которых встретил Блэкторн, отвечали на его рассеянное приветствие. Жителей деревни он не видел.
Блэкторн остановился перед воротами в изгороди. Перекладины были расписаны довольно-таки своеобразными знаками, а створки украшали сквозные узоры, призванные отчасти скрывать, а отчасти приоткрывать взгляду небольшой ухоженный садик за ней.
Прежде чем он успел открыть ворота, створки распахнулись внутрь, и из-за них Блэкторну поклонился испуганный старик.
– Конбан ва (добрый вечер), Андзин-сан, – его голос жалобно дрожал.
– Конбан ва, – ответил он. – Слушай, старик, э… о намаэ ка?
– Намаэ ватаси ва, Андзин-сан? А, ватаси Ёки-я… Ёки-я. – Старик чуть не пустил слюну от облегчения.