– Это слишком неуместная просьба для чужеземца. Неслыханно! Поскольку вы хатамото, мой долг обязывает меня рассмотреть ее, хотя вы и не должны заикаться о ней ни при каких обстоятельствах ни Марико-сан, ни ее мужу. Вам это ясно?
– Простите? – Блэкторн ничего не понял, мысли его спутались, он едва способен был что-нибудь сообразить.
– Очень плохой вопрос и плохая мысль, Андзин-сан. Понятно?
– Да, господин, изви…
– Поскольку Андзин-сан – хатамото, я не сержусь. Подумаю. Понятно?
– Да, думаю, что да. Благодарю вас. Пожалуйста, простите мне мой плохой японский.
– Не говорите с ней, Андзин-сан, о разводе. Ни с Марико-сан, ни с Бунтаро-сан. Киндзиру, вакаримас?
– Да, господин, понял. Это тайна между мною и вами. Тайна. Благодарю вас. Пожалуйста, извините меня за бестактность, благодарю вас за терпение. – Блэкторн старательно поклонился и почти как во сне вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась.
У него было такое выражение лица, что на площадке все смотрели на него с насмешкой. Ему хотелось поделиться с Марико своей победой, но он не посмел, скованный ее спокойствием и присутствием посторонних.
– Извините, что я заставил вас так долго ждать. – Это было все, что он догадался вымолвить.
– О нет, вовсе не долго, – ответила она как о чем-то неважном.
Они стали спускаться по лестнице. Пройдя один пролет, Марико заметила:
– Ваш упрощенный стиль речи странен, но хорошо понятен, Андзин-сан.
– Я слишком много раз терял нить разговора. Ваше присутствие очень помогало.
– Здесь нет моей заслуги.
Дальше они шли молча, Марико – немного сзади, как положено по обычаю. На каждом этаже они проходили через пост из нескольких самураев. Но вот на повороте лестницы край ее кимоно зацепился за перила, и она споткнулась. Блэкторн подхватил ее, помог удержать равновесие, и это случайное прикосновение принесло радость обоим. Она поблагодарила – и смутилась, когда он ее отпустил. Впервые за этот вечер они остро почувствовали близость друг друга.
На улице, во дворе, освещенном факелами, – повсюду слонялись самураи. У них еще раз проверили пропуска и, освещая дорогу факелами, по извилистому проходу – настоящему лабиринту между высокими каменными стенами – повели к главным воротам замка, а потом – к следующим воротам, перед рвом с водой и деревянным мостом. Семь рвов образовывали кольца внутри замкового комплекса, искусственные и прорытые на месте зарастающих ручьев и речек. Пока они шли к главным воротам с южной стороны, Марико рассказала Блэкторну о крепости: через два года она будет закончена и вместит сто тысяч самураев и двадцать тысяч лошадей со всеми припасами, необходимыми на год осады.
– Тогда она станет самой большой в мире, – подумал вслух Блэкторн.
– Это был план господина Торанаги, – ее голос звучал очень серьезно. – Сиката га най, нэ?
Наконец они достигли последнего моста.
– Здесь, Андзин-сан, вы можете увидеть, что замок – та же втулка колеса, сердце Эдо. Центр, от которого лучами расходятся улицы, образуя город. Десять лет назад здесь была только маленькая рыбацкая деревушка. А теперь кто знает, сколько тут народу… Двести тысяч? Триста? Четыреста? Господин Торанага не проводил еще переписи. Но все они здесь только с одной целью – служить замку, защищающему порт и равнины, которые, в свою очередь, кормят армии.
– Больше ни для чего?
– Ни для чего.
«Не стоит беспокоиться, Марико, и глядеть так строго, – радостно думал он. – Со всем этим я сумею справиться. Торанага удовлетворит все мои просьбы».
Перейдя освещенный факелами Итибаси – Первый мост, который вел непосредственно в город, – она остановилась.
– Теперь я должна вас покинуть, Андзин-сан.
– Когда я смогу увидеть вас?
– Завтра. В час лошади. Я буду ждать вас на переднем дворе.
– Я не могу встретиться с вами ночью? Если рано вернусь?
– Нет, простите, пожалуйста, не этим вечером. – Марико церемонно поклонилась. – Конбанва, Андзин-сан.
Он поклонился как самурай и смотрел, как она шагает назад через мост. Ее сопровождали несколько человек с факелами, вокруг факелов, укрепленных на столбах, кружились насекомые… Марико вскоре затерялась среди пешеходов. Тогда, чувствуя нарастающее возбуждение, он повернулся спиной к замку и пошел за своим провожатым.