– Пожалуйста, простите, что сомневался в вас. Если бы не роль, которую вы отвели мне в своих планах, я не смог бы жить с таким стыдом.
– Тебе нечего стыдиться, старина. Если бы не твоя нерушимая уверенность, Исидо и Дзатаки разгадали бы мою игру. Кстати, как там Бунтаро-сан? Ты видел его?
– Злой, господин. Хорошо, что ему предстоит участвовать в битве.
– Он не предлагал сместить меня?
– Если бы он только заикнулся, я бы «сместил» его голову! Тут же!
– Я вызову тебя через три дня. Проси о встрече ежедневно, но я пока буду отказывать.
– Да, господин. – Старый военачальник униженно поклонился. – Пожалуйста, простите старого дурака. Вы вернули смысл моей жизни. Благодарю вас. – Он вышел.
Торанага вынул из рукава маленький клочок бумаги и с огромным удовлетворением перечитал письмо матери. Если северный путь будет открыт – если Синано отступится от Исидо, – его, Торанаги, положение значительно улучшится. Он бросил бумагу в огонь. Та изогнулась и превратилась в пепел. Довольный, он растер пепел в пыль. «Так кого же сделать новым главнокомандующим?» – спросил он себя.
В полдень Марико пересекла передний двор, пройдя ряды безмолвных часовых, и вступила внутрь главной башни замка. Письмоводитель Торанаги ждал ее в одной из приемных на первом этаже.
– Сожалею, что пришлось послать за вами, госпожа Тода, – вяло сказал он.
– Я только рада, Каванаби-сан.
Каванаби, пожилой самурай с бритой головой и резкими чертами лица, был когда-то буддийским священником. Уже много лет он вел всю корреспонденцию Торанаги. Обычно веселый и оживленный, сегодня он, как и большинство обитателей замка, пребывал в пасмурном настроении. Он протянул Марико небольшой бумажный свиток:
– Здесь ваша подорожная до Осаки, все бумаги выправлены как следует. Вы должны выехать завтра и прибыть туда как можно скорее.
– Благодарю вас, – голос Марико звучал необычно тихо.
– Господин Торанага желал бы передать с вами личные письма госпоже Кирицубо и госпоже Кото. А также господину Исидо и госпоже Осибе. Их вручат вам завтра на рассвете, если… простите, если они будут готовы, я прослежу, чтобы вам их передали.
– Благодарю вас.
Из множества свитков, аккуратно разложенных на низком столике, Каванаби выбрал один:
– Мне приказано передать вам этот указ об увеличении надела вашего сына, как обещал господин Торанага. Десять тысяч коку в год. Указ датирован последним днем последнего месяца и… ну, вот он.
Марико взяла, прочитала и проверила печати – все ли в порядке. Но не испытала радости. Какую силу может иметь теперь эта бумага? Если ее сыну сохранят жизнь, он станет ронином.
– Спасибо. Пожалуйста, поблагодарите господина Торанагу за честь, оказанную нам. Мне разрешат повидаться с ним до отъезда?
– О да. Отсюда вас просили пойти на чужеземный корабль. Вам приказано ждать его там.
– Я… я буду переводить?
– Господин Торанага не сказал. Думаю, что да, госпожа Тода. – Письмоводитель покосился на список, который держал в руке. – Господин Ёсинака получил приказ командовать отрядом, который сопроводит вас в Осаку, если это вам угодно.
– Почту за честь снова быть на его попечении. Спасибо. Могу я узнать, как чувствует себя господин Торанага?
– Видимо, достаточно хорошо, но для такого деятельного человека, как он, запереться на столько дней… Что я могу сказать? – Он беспомощно развел руками. – Простите. По крайней мере, он виделся с господином Хиромацу и согласился отложить выезд. Он также изъявил согласие заняться некоторыми другими делами. Сейчас необходимо установить твердые цены на рис – на случай плохого урожая… Но дел так много… Это непохоже на него, госпожа Тода. Плохие времена, правда? И ужасные пророчества: предсказатели говорят, что в этом году погибнет урожай.
– Я не поверю им, пока не придет время жатвы.
– Мудро, очень мудро. Но немногие из нас доживут до нее. Я еду с господином в Осаку. – Каванаби вздрогнул и нервно подался вперед. – Я слышал, что между Киото и Осакой опять начался мор – оспа. Это еще один знак того, что боги отворачиваются от нас.
– Непохоже, чтобы вы верили небесным предзнаменованиям, Каванаби-сан, или полагались на слухи. Вы знаете, что́ господин Торанага думает об этом.
– Знаю, простите. Но… никто не выглядит уверенным в себе в эти дни, не так ли?
– Может быть, слухи неверны? Я молюсь, чтобы это была неправда. – Она отбросила все свои предчувствия. – Есть какие-нибудь новые сведения о времени отъезда?