– Ваше послание будет на словах или на бумаге?
– Письмо.
– А если я не смогу передать его?
– Ты должен передать, непременно должен… Иначе зачем я поручаю это именно тебе? Но… если ты будешь предан, как я… уничтожь письмо, перед тем как совершить сэппуку. В тот самый миг, как я услышу эти ужасные новости, голова Андзин-сан покинет плечи. И если… что с Марико-сан? Как поступить с твоей женой, если дело пойдет плохо?
– Пожалуйста, отправьте ее в «великую пустоту», господин, прежде чем умрете. Я буду польщен, если… Она заслуживает достойного помощника.
– Она не умрет в бесчестье, я тебе это обещаю. Я прослежу за этим, лично. Теперь еще. На рассвете возвращайся за письмом. Не подведи меня – только в руки моей матери!
Бунтаро поблагодарил еще раз. Ему было стыдно, что Торанага выказал свой страх. Оставшись один, Торанага вынул платок и отер пот с лица. Пальцы у него дрожали. Он пытался сдержать дрожь, но не мог. Его лишила сил необходимость вести себя как последний тупица, прятать безграничное волнение, возбужденное в нем тайнами, которые – подумать только! – обещали долгожданные перемены.
– Возможные перемены, только возможные. Если сведения верны… – произнес он вслух, с трудом соображая, потому что поразительные, столь благоприятные для него и нужные новости, которые принесла Марико от этой женщины, Гёко, все еще крутились у него в мозгу.
«Осиба, – злорадно думал он. – Так эта ведьма – та самая приманка, которая способна выманить моего братца из его горного убежища. Мой брат хочет Осибу. Но теперь очевидно также, чего он хочет больше нее, больше Канто. Он хочет все государство. Он не любит христиан, ненавидит и ревнует Исидо, чья страсть к Осибе всем известна. Ему не по пути с Исидо, Киямой и Оноси. Потому что на самом деле мой вероломный брат мечтает стать сёгуном. Он – Миновара, достаточно знатный родом, амбициозный, но без императорской грамоты. И без Канто. Он должен сначала завладеть Канто, чтобы потом получить все остальное». Торанага радостно потер руки, соображая, какие прекрасные возможности воздействовать на брата открываются перед ним благодаря новостям.
А тут еще этот прокаженный, Оноси… «Преподнесенное в нужный момент, это известие прозвучит музыкой для ушей Киямы, – соображал он. – А если откровения отступника слегка исказить, немного подправить, Кияма может собрать свои войска и двинуться на Оноси с мечом и огнем. „Гёко совершенно уверена, господин. Новообращенный брат Жозеф сказал: господин Оноси признался на исповеди, что вступил в тайный сговор с Исидо против даймё-христианина, и просил прощения. В обмен на поддержку Исидо обещал Оноси, что в день вашей смерти этому христианину будет предъявлено обвинение в измене и предложено сейчас же отправиться в „великую пустоту“ – если надо, то и в принудительном порядке, – а сын Оноси унаследует все его земли. Имя христианина не называлось, господин“.
Кияма или Харима из Нагасаки? – спрашивал себя Торанага. – Не важно. Для меня выгоднее, чтобы это был Кияма».
Он встал шатаясь, несмотря на свое ликование, ощупью подошел к окну, тяжело навалился на деревянный подоконник и посмотрел на небо: звезды выглядели тусклыми в лунном свете, собирались дождевые облака.
– Будда, все боги, любые из богов! Пусть мой брат клюнет на эту приманку – и пусть слова этой женщины окажутся правдой!
Но ни одна звезда не сорвалась вниз с ночного неба, подтверждая, что его мольба услышана богами. Не подул ветер, внезапные облака не закрыли месяц. А если бы небеса и подали какой знак, он приписал бы его простому совпадению.
«Будь терпелив, считайся только с тем, что достоверно. Сядь и подумай», – велел он себе.
Он знал: начинает сказываться напряжение, зато ни один из близких или подначальных – а значит, ни один из тьмы болтливых глупцов или шпионов в Эдо – ни на миг не заподозрил, что он только прикидывается проигравшим, играет роль потерпевшего поражение. В Ёкосэ он сразу понял, что, если получит из рук брата второе послание, для него грянет похоронный звон. И тогда решил, что его единственный, слабый шанс выжить – убедить всех, даже самого себя, что он смирился с поражением. На самом деле это была только маскировка, способ выиграть время, продолжение его излюбленной тактики: торговаться, тянуть и медлить, отступать для виду, терпеливо выжидая, а когда шея противника подставится под меч, спокойно, без колебаний нанести решающий удар.