После Ёкосе он нес в одиночестве бремя ожидания, долгие ночи и дни, и с каждым часом терпеть становилось все труднее… Ни охоты, ни шуток, ни замыслов, ни плавания, ни танцев и пения в пьесах но – ничего, что так скрашивало его жизнь. Только одна и та же скучная роль, самая трудная на его памяти: унылый, сдавшийся, нерешительный, явно беспомощный, добровольно обрекший себя на аскетичный, «полуголодный» образ жизни. А чтобы время шло побыстрее, он продолжал работать над завещанием. Это был тайный частный свод предписаний для потомков, который он готовил целый год и где расписывалось, как надлежит править после него. Судара уже поклялся соблюдать завещание, как полагалось каждому наследнику. «При таком подходе благополучие клана обеспечено… Может быть обеспечено, – уточнил Торанага, который часто поправлял себя: менял, добавлял или убирал слово, предложение, опускал параграф, формулировал новый, – при условии, что я выберусь из ловушки, в которую попал».
Завещание начиналось словами: «Долг правителя провинции – обеспечивать мир и безопасность населения, а не прославлять своих предков или обеспечивать потомков».
Одна из максим гласила: «Помните, что везение и невезение должны быть оставлены на волю небес и зависят от законов природы. Они не покупаются молитвами или хитроумными интригами, придуманными людьми или мнимым святым».
Торанага подумал и вместо «людьми или мнимым святым» написал «людьми, какими бы они ни были».
Обычно он радовался, заставляя себя облекать мысли в ясные и короткие формулы, но в последние дни и ночи все его самообладание уходило на то, чтобы играть столь несвойственную ему роль. То, что это ему удавалось, радовало, но и пугало: как люди могут быть столь доверчивы?
«Слава богам, что это так, – ответил он сам себе в миллионный раз. – Приняв „поражение“, ты дважды избежал войны. Ты все еще в ловушке, но теперь твое терпение принесло плоды и у тебя появился новый шанс.
Нет, возможно, появится шанс, – поправил он себя. – Если только все это правда, если эти секреты не подсунул враг, чтобы совсем тебя запутать».
Боль в груди, слабость и головокружение обрушились на него неожиданно – пришлось сесть и глубоко дышать, как много лет назад показали ему учителя дзен: «Десять глубоких вдохов, десять медленных поверхностных, погрузи свой разум в пустоту… Там нет прошлого и будущего, тепла и холода, боли и радости – из ничего в ничто…» Скоро ясность мысли вернулась к нему. Тогда он встал, подошел к столу и взялся за письмо. Он просил мать выступить посредницей между ним и сводным братом и представить ему предложения о будущем клана. Первая просьба, с которой он обращался к брату, – подумать о женитьбе на госпоже Осибе:
«…Конечно, с моей стороны это неразумно, брат. Многих даймё разъярят мои „возмутительные амбиции“. Но такая связь с Вами упрочит мир в государстве и подтвердит наследование Яэмона – в Вашей лояльности никто не сомневается, хотя некоторые ошибочно ставят под сомнение мою. Вы, несомненно, можете взять и более подходящую жену, но госпоже Осибе вряд ли удастся найти лучшего мужа. После того как будут убраны все изменившие Его Императорскому Величеству, я снова займу свое законное место главы Совета регентов. Тогда я попрошу Сына Неба потребовать этого брака, если Вы согласитесь нести такую ношу. Я всей душой чувствую, что подобная жертва – единственный путь, которым мы можем обеспечить продолжение нашей династии и выполнить наш долг перед тайко. Это первое. Во-вторых, Вам предлагаются все земли христиан-изменников Киямы и Оноси. В настоящее время они вместе с иностранными священниками замышляют предательскую войну против всех даймё-нехристиан; война будет поддержана вторжением вооруженных мушкетами чужеземцев – подобные замыслы уже вынашивались против нашего сюзерена, тайко. Далее, Вам предлагаются все земли других христиан острова Кюсю, которые встанут на сторону изменника Исидо в последней битве со мной. (Известно ли Вам, что этот крестьянин, этот выскочка был столь дерзок – и это уже не секрет, – что намеревался распустить Совет регентов и жениться на матери наследника?)
И взамен всего этого, брат, мне нужны тайный договор о союзничестве сейчас, обеспечивающий безопасный проход моих армий через горы Синано, и совместное выступление под моим руководством против Исидо – выбор времени и образа действий остается за мной.
В знак моего доверия я сразу же посылаю моего сына Судару, его жену, госпожу Гэндзико, и их детей, включая моего единственного внука, к Вам в Такато…»