– Ну а что случится, если дайме папист? – спросил Жан Ропер.
Никто ему не ответил. Потом Джинсель сказал:
– Кормчий, этот человек с мечом? Он разрубил другого туземца на куски после того, как отрубил ему голову?
– Да.
– Боже мой! Они варвары! Сумасшедшие! – Джинсель был высокий, миловидный юноша с короткими руками и очень кривыми ногами. Цинга унесла все его зубы, – После того, как он отрубил голову, другие сразу ушли? Ничего не сказав?
– Да.
– Боже мой, невооруженного человека убили таким образом? Зачем он сделал это? Почему он убил его?
– Я не знаю, Джинсель. Но ты никогда не видел такой быстроты. Один момент меч был в ножнах, в следующий голова уже покатилась.
– Боже, спаси нас!
– Боже мой, – пробормотал Ван-Некк. – Если мы не сможем попасть на корабль… Черт побери этот шторм, я чувствую себя таким беспомощным без очков!
– Сколько самураев на борту, кормчий? – спросил Джинсель.
– На борту было двадцать два. Но еще были самураи и на берегу.
– Гнев божий покарает язычников и грешников, и они будут гореть в аду веки вечные.
– Хотел бы я быть уверен в этом, Жан Ропер, – сказал Блэксорн едва слышно, так как чувствовал, что страх перед божьим возмездием проник в комнату. Он устал и хотел спать.
– Ты можешь быть уверенным, кормчий, о да, как я уверен. Я молюсь, чтобы твои глаза открылись правде Бога, чтобы ты понял, что мы здесь только из-за тебя, потому что он оставил нас.
– Что? – спросил Блэксорн с опаской.
– Почему на самом деле ты убедил адмирала плыть в Японию? Этого не было в наших приказах. Мы должны были отправиться в Новый Свет, проводить военные действия в тылу врага, потом вернуться домой.
– Но с севера были испанские корабли, и деваться было некуда. У тебя, что, память отшибло вместе с мозгами? Мы должны были плыть на запад – это было единственное спасение.
– Я ни разу не видел вражеских кораблей, кормчий. Никто из нас не видел.
– Конай, Жан, – сказал Ван-Некк устало, – Кормчий сделал что мог. Конечно, там были испанцы.
– А, это верно, и мы были в тысяче лиг от друзей и во вражеских водах, ей-Богу! – возразил Винк. – Это была правда – и мы поставили на голосование. Мы все сказали «да».
Сонк сказал:
– Меня никто не спрашивал.
– О, Боже мой!
– Успокойся, Джохан, – Ван-Некк попытался снять напряжение. – Мы первыми достигли Японии. Вы помните все эти рассказы, а? Мы разбогатеем, если мы не будем глупить. Мы имеем товары для торговли, и здесь есть золото – должно быть. Где еще мы сможем продать наш груз? Не в Новом Свете, где за нами охотились и где нас грабили. Испанцы знали, что мы вышли из Санта-Марии. Мы должны были покинуть Чили, и нам нельзя было вернуться через пролив – конечно, они залегли, поджидая нас, конечно! Нет, здесь был наш единственный шанс, и это была хорошая идея. Наш груз можно обменять на специи, золото и серебро, а? Подумайте о доходах – в тысячу раз, это обычное дело. Мы на островах пряностей. Вы знаете о богатствах Японии и Китая, вы слышали о них всегда. Мы все слышали. Почему еще мы все записались на это судно? Мы разбогатеем, вы это увидите!
– Мы все мертвецы, как и остальные. Мы в стране Сатаны.
Винк сказал сердито:
– Заткнись, Ропер! Кормчий прав. Не его вина, что остальные умерли. Люди всегда погибают в таких путешествиях.
Глаза Жана Ропера были в крапинку, зрачки крошечные.
– Да, Бог успокоит их души. Мой брат был одним из них.
Блэксорн глядел в фанатичные глаза, ненавидя Жана Ропера. В глубине души он спрашивал себя, действительно ли он плыл на запад, спасаясь от вражеских кораблей. Или потому, что он был первым английским кормчим, прошедшим пролив, первым в таком положении, готовым и способным кинуться на запад с шансом совершить кругосветное путешествие?
Жан Ропер присвистнул:
– Разве другие умерли не из-за твоих амбиций? Бог накажет тебя!
– А теперь придержи язык. – Слова Блэксорна были мягкими и окончательными.
Жан Ропер оглянулся назад, его продолговатое лицо с выступающими скулами и крупным носом замерло, и он больше не проронил ни слова.
– Вот так. – Блэксорн устало сел на пол и прислонился к одной из стоек.
– Что нам делать, штурман?
– Ждать и готовиться. Их дайме скоро приедет – тогда мы получим все для ремомта корабля.
Винк выглянул в сад: самурай сидел без движения на корточках около ворот.
– Посмотрите на этого негодяя. Сидит часами, не двигаясь, ничего не говорит, даже в носу не ковыряет.
– Но он ни о чем и не беспокоится, Джохан. Совсем ни о чем, – сказал Ван-Некк.
– Да, но все, что мы делаем, – это спим, развлекаемся с девками и едим эти помои.
– Кормчий, он всего один. А нас десять, – сказал Джинсель спокойно.
– Я думал об этом. Но мы еще недостаточно готовы. Еще пройдет неделя, прежде чем мы избавимся от цинги, – ответил Блэксорн встревоженно. – Потом, их слишком много на борту корабля. Мне не хотелось бы заниматься этим без копья или ружья. Вас охраняют ночью?
– Да. Они меняют стражу три или четыре раза. Кто-нибудь видел спящим часового? – спросил Ван-Некк.
Они покачали головами.
– Мы можем попасть на борт ночью, – сказал Жан Ропер. – С помощью Бога мы одолеем варваров и захватим корабль.
– Вынь затычки из ушей! Кормчий только что тебе сказал! Ты не слышал? – с отвращением бросил ему Винк.
– Правильно, – сказал Пьетерсун, артиллерист, соглашаясь, – Прекрати подкалывать старину Винка!
Глаза Жана Ропера сузились еще больше.
– Спасай свою душу, Джохан Винк. И ты свою, Ханс Пьетерсун. День суда приближается. – Он ушел и сел на веранде.
Ван-Некк нарушил молчание:
– Все будет хорошо. Вот увидите.
– Ропер прав. Это жадность привела нас сюда, – сказал юнга Круук, его голос дрожал. – Это божье наказание, что…
– Прекрати! Юнга вздрогнул.
– Да, кормчий. Извини, но…
Максимилиан Круук был самым молодым из них, ему было только шестнадцать, и он записался на судно в плавание потому, что его отец был капитаном одного из судов, и они собирались скопить себе состояние. Но он видел страшную смерть своего отца, когда они грабили испанский город Санта-Магдалена в Аргентине. Добыча была большая, и он видел, что творится насилие, и пытался, ненавидя себя, наслаждаться кровавым запахом убийства. Позже он видел смерть многих своих товарищей и как из пяти кораблей остался один, и теперь он чувствовал себя самым старым среди них.
– Сколько времени мы на берегу, Баккус? – спросил Блэксорн.
– Третий день, – Ван-Некк опять придвинулся вплотную, присев на корточки, – Я не очень хорошо помню, как мы прибыли, но когда я проснулся, туземцы были на борту, очень вежливые и добрые. Дали нам пищи и горячей воды. Убрали мертвых и бросили якорь. Я многого не помню, но думаю, что они отбуксировали нас в безопасное место стоянки. Вы были в горячке, когда вас перенесли на берег. Мы хотели, чтобы вы были с нами, но они не позволили нам этого. Один из них знал несколько слов по-португальски. Видимо, он у них главный – у него седые волосы. Он не понимает выражения «кормчий», но знает «капитан». Совершенно очевидно, что он хотел отделить от нас нашего «капитана», чтобы мы не беспокоились, что за вами будут хорошо присматривать. За нами тоже. Потом он проводил нас сюда, в основном нас переносили, и сказал, чтобы мы оставались в доме, пока не приедет его капитан. Мы не хотели отпускать тебя с ним, но ничего не могли поделать. Ты не попросишь старосту о вине или бренди, кормчий? – Ван-Некк облизал губы, как будто хотел пить, потом добавил: – Теперь я думаю вот о чем, он упомянул также «дайме». Что произойдет, когда дайме появится?
– У кого-нибудь есть нож или пистолет?
– Нет. – Ван-Некк сказал это, вычесывая вшей из головы с отсутствующим видом, – Они забрали все наше платье, чтобы вычистить его, и не вернули оружие. Я не думал об этом все это время. Вместе с пистолетом они взяли мои ключи. Я держал их все на кольце. От кладовой, сейфа и склада.