– Курс на Латоти, – объявил Буревестник. – Заходим к гавани, движемся через норд-ост. Фольхет – за штурвал.
Старпом коротко кивнул, обычный рулевой без споров уступил место. Свое дело он знал отменно, но Фольхет держал штурвал стальной хваткой, как бы корабль ни кидало.
Уже стемнело. Океан казался бездонным и черным, лишь изредка на нем блестели лунные дорожки.
Загрохотала якорная цепь, заскрипел такелаж; «Девятый Ветер» развернулся, лег на курс, устремившись в сторону Латоти. Капитаны поднялись на квартердек, накинули плащи. Буревестник запрокинул лицо к небу, чувствуя дыхание ветра на коже, Чайка опустилась на колени и плотно прижала ладони к гладким доскам.
Саана замерла у борта, сощурив глаза. Сейчас всю одежду скаари составляли несколько лент, прочно охватывавших тело, в руке висел пояс с мечом. Оглянулась на капитанов, получила короткий кивок Чайки – пора.
Чародейка пристально вгляделась в ночное море, глубоко вздохнула, сцепила пальцы на рукояти меча и мысленно произнесла:
«Скаар, Владыка Войн, дай силу моему клинку, моим словам и моей судьбе!»
Она передала Ринеду пояс с Серпом; тот бережно принял оружие и отступил. Снова вздохнув, Саана напряглась и прыгнула, стремительным движением перемахнув через планширь.
Слово она выдохнула уже в падении, вошла в темную воду в ореоле оплетших фигуру золотистых знаков. Теперь вода не душила, тело мгновенно добывало воздух из нее. Та же сила не давала мышцам устать, но никак не влияла на сопротивление моря.
Тем лучше. Чем больше трудностей преодолеет скаари – тем больше энергии накопит, основа магии. А плавала Саана всегда превосходно.
Чародейка не оглядывалась, сосредоточилась на прорыве сквозь волны и давящее море. Где-то за спиной «Девятый Ветер» разворачивался, ложился на курс, капитаны готовились пустить в ход собственные таланты. Но у нее сейчас был свой долг.
«Девятый Ветер» уверенно шел к Латоти. Команда поглядывала на затянутое облаками небо, довольно кивала. В другом случае признаки непогоды никого бы не обрадовали, но вот сейчас они послужили бы прекрасной маскировкой.
Капитаны были того же мнения. Оба они бережно извлекли по флакону из кармашков на поясах.
– Ну что, за экспедицию? – усмехнулся Буревестник.
– За нашу удачу! – откликнулась Чайка.
Снадобья для смягчения горла. Снадобья против усталости. Снадобья, снимающие сонливость и придающие сил. Если принять нужные дозы и в нужном порядке, то можно выступать хоть сутки; это знает любой певец, у которого хватает денег на услуги алхимиков.
Капитаны «Девятого Ветра» никогда не ступали на сцену, но разбирались в таких зельях не хуже великих артистов.
Осушив последний флакон, Буревестник снова поднял взгляд к небу, глубоко вздохнул и медленно, отчетливо заговорил. Слов, срывавшиеся с его губ, не понимал ни один матрос и вообще ни один человек, но они и не предназначались для людей.
С первым же словом ветер окреп. Тучи стали чернее и сгустились, уверенно передвигаясь к Латоти. Еще минута – и паруса наполнились мощью воздуха, резко бросая корабль вперед, а на палубу упали первые капли дождя.
Буревестник получил свое прозвище именно за свой талант, не раз спасавший «Девятый Ветер» и губивший его врагов, позволявший кораблю дойти до цели быстрее любых других судов.
Он умел говорить с ветрами и штормами. Как сейчас.
Неспешный речитатив капитана все больше разъярял ветра и тучи. Сверкнули первые молнии, раскатился удар грома, и на палубу пролился дождь.
Совсем немного дождя. Буревестник держал корабль в оке бури, в пузыре практически полного спокойствия, допуская к нему лишь немного воды и сильный ветер в паруса. Такелаж напрягался, скрипел, но легко выдерживал нагрузку.
С речью Буревестника переплелось негромкое пение Чайки.
Буря обрушилась на Латоти молотом ветра и воды, загнала всех пирующих в дома и таверны. Пираты не особенно волновались, шторма здесь были нередки. И вообще, не зря же маги-погодники свои орехи едят?
Не зря. Печати гавани налились силой, приняли на себя удары шторма, не допуская его к кораблям в порту. Обрамлявшие вход колонны задрожали, разворачивая защитные чары и удерживая ярость бури, принимая ее на себя.
Полностью отвлекаясь на нее.
Но взбирающуюся по скалам меднокожую фигуру вряд ли бы кто заметил, даже не будь бури. Скаари решительно предпочитали открытый бой, но ничего против военных хитростей не имели.