— Надеюсь, ты знаешь, что я горжусь тобой.
Я обернулась и увидела, что моя мать приближается. На ней все еще было платье, в котором она была сегодня на моем выпускном. Несмотря на ее поздравительные слова, морщинки беспокойства проросли из уголков ее глаз, отразившись в напряженной челюсти и поджатых губах.
Гордится мной. Я тоже горжусь. Я сделала то, что намеревалась сделать, и получила степень бакалавра всего за три с половиной года. Это было достижение, которого некоторым женщинам в моем мире так и не удалось достичь.
Губы мамы потянулись вверх. — Я всегда надеялась, что у тебя будет шанс осуществить свою мечту, — ее лоб нахмурился между бровями. — Я хотела того же и для Камилы.
Следующей весной моя младшая сестра окончит среднюю школу. Она уже получила разрешение на поступление в школу штата Сан-Диего, которую я окончила. — У нее будет такой же шанс, — пренебрежительно сказала я. Размышляя о своей мечте, я добавила: — Моя степень — это только начало. Я получила множество предложений о стажировке в некоторых из самых престижных художественных галерей Южной Калифорнии. Я знаю, ты бы хотела, чтобы я продолжала жить дома, но я…
Как будто тень буквально упала на зеленые глаза мамы, выражение ее лица потускнело, заглушив мои слова. — Твой отец хочет поговорить с тобой.
— Сейчас? Мне нужно переодеться для вечеринки.
Мама кивнула. — Да, сейчас.
— Знаешь, о чем речь? Есть ли проблема? — раньше я заметила, что он казался озабоченным. В этом не было ничего необычного, учитывая его обязанности старшего торговца картеля Роригес. Всегда были пожары, которые требовали его внимания. Его озабоченность была тем, с чем мы с братьями и сестрами научились жить рано.
Мама потянулась ко мне за руку. — Жизнь меняется, — она вдохнула. — Эмилиано понимал свою ответственность, — она говорила о моем старшем брате. — Нет курсов в колледже, которые могли бы помочь ему в его будущем.
Нет, Эм был мужчиной. Его место было учиться у нашего отца. Для меня это было по-другому. Я была женщиной. Наклонив голову и улыбнувшись, я ответила: — Ты знаешь, дон никогда не допустил бы женщин в картель, если бы они не делали то, что делают папа и Эм.
Она вдохнула и сжала мою руку. — Выслушай своего отца. Здесь больше обязанностей, чем быть солдатом.
Настала моя очередь нахмурить бровь. — О чем ты говоришь?
— Иди. Твой отец ждет.
Мое сердцебиение ускорилось, когда я отодвинула стеклянную дверь и вошла в дом. Уровень шума возрастал из-за большого количества людей, снующих туда сюда. Лола, наша домработница, руководила рабочими и поставщиками общественного питания, пока они готовились к моему выпускному вечеру. Когда наша мебель была убрана, столы, казалось, выросли среди праздничного декора, как грибы. Некоторые события требовали празднования. Будучи одним из первых выпускников колледжа моего поколения в нашей семье, сегодня произошло одно из таких событий.
Глядя на людей в черных брюках и белых топах, спешащих с места на место, я снова задалась вопросом, почему разговор с отцом не может подождать.
— Здравствуйте, — приветствия сопровождались улыбками и кивками занятых рабочих, готовившихся к наплыву гостей.
Я вспомнила шум вокруг моей кинсеаньеры, вечеринки, которая означала, что я стала женщиной. Трудно было поверить, что моя вечеринка была восемь лет назад — мой пятнадцатый день рождения. У Камилы это было три года назад, но я все еще думала о ней как о ребенке.
Поднимаясь по парадной лестнице, мои каблуки застучали по мраморным ступеням. Все еще в белом платье, которое я выбрала для выпускного, я направилась на второй этаж. Кабинет папы находился наверху лестницы, ведущей к обширной площадке. Две устрашающие огромные двери служили барьером между его бизнесом и домом нашей семьи.
Его и мамина апартаменты находились слева, а детское крыло — справа. Даже когда нам было по двадцать, мы с Эмом все еще оставались их детьми. Однако я была готова обсудить вопрос о переезде самостоятельно.
Я постучала в дверь.
— Заходи, — сказал отец.
Толкнув дверь внутрь, я увидела отца, сидящего за столом, в том месте, где его чаще всего можно было найти. Пальто, которое он носил на моем выпускном, висело на спинке его высокого кожаного кресла. Галстук на нем был ослаблен, а рукава закатаны до локтей. Как только я вошла, он поднял на меня взгляд, и улыбка сменила его обеспокоенный вид. — Кат.