— Ты можешь забрать его, — сказала я без колебаний.
— Нет, он хочет тебя. Я поврежденный товар. Я знаю это. Честно говоря, мне жаль, что это касается любого из нас.
— Ты не повреждена.
— Я не мамина дочь. Папа ведет себя так, будто это не имеет значения, но я знаю, что покровитель видит меня иначе, чем ты, Камила или София.
Я повернула руку и сжала ее. — Ты — Руис. Это все, что имеет значение.
Мирейя кивнула.
— Кроме того, никто из нас никогда не представлял Прекрасного Принца будущим капо итальянской мафии.
Она заставила себя усмехнуться. — Да, Дисней проделал дерьмовую работу, точно изобразив наше будущее, — она наклонила ко мне голову. — Я не знаю, что сказать. Мама сказала мне ничего не говорить, пока об этом не объявят, но с тех пор, как она рассказала мне, мне очень хотелось узнать, как у тебя дела.
— Ты бы это сделала? — я спросила. — Если бы покровитель выбрал тебя для брака с незнакомцем?
Мирейя посмотрела на свои колени. — Я не знаю. Я думала об этом, — она посмотрела вверх. — Думаю, я бы с этим поборолась. Помнишь Анну?
Я кивнула. Анна была моего возраста и училась в моем классе в нашей средней школе. Ее отец работал у дяди Николаса. Я вспомнила, как она появилась в школе после перемены с огромным кольцом с бриллиантом. Ей было всего шестнадцать. После окончания учебы и своего восемнадцатилетия она вышла замуж за человека в Мексике, высокопоставленного босса картеля. — Я тоже думала о ней.
— У нее двое детей. Папа сказал, что их дом почти такой же большой, как у Хорхе. Он назвал это крепостью.
— Я не знаю, смогу ли я с этим бороться. Я не выхожу замуж за кого-то из картеля, — я встала и подошла к окну с видом на океан и любовалась красотой. — Канзас-Сити, — я повернулась и посмотрела на свою кузену. — Я никогда не жила нигде, кроме как здесь. В Мексике, по крайней мере, будет тепло. Разве в Канзас-Сити не идет снег?
— Нам понравился снег, когда мы пошли на Медвежью гору.
— Это была неделя катания на лыжах, а не вся жизнь.
— В Канзасе у них тоже лето, — заверила меня Мирейя. Она глубоко вздохнула. — Я хочу думать, что буду драться, но не знаю, буду ли я драться. Это кажется несправедливым.
— Это так, — признала я.
— Честно говоря, я думала, что мы в безопасности. Ты знаешь? Как будто мы были слишком стары для этого. Я имею в виду, разве этим мужчинам не нужны молодые девственницы?
— Папа сказал, что Дарио отказался жениться на ребенке. Моя девственность никогда не подвергалась сомнению, — я боролась с накатывающими на глаза слезами. Мирейя знала обо мне все, как и я ее. — Мне бы хотелось перестать быть девственницей. Мне бы хотелось отдать его тому, с кем я хотела бы ею поделиться.
— Может быть, мы и не дети, — сказала Мирейя. — Но нам точно не дали свободы действий, чтобы подцепить парня в баре или на пляже.
Нет. Мы оба были под защитой: мы посещали католическую школу для девочек и имели с собой телохранителей, когда наши отцы или братья не присутствовали.
— И мы оба слышали, как важно спасти себя, — мой желудок скрутило. — Что, если Дарио не хочет меня? Что, если ему сказали жениться на мне, как мне сказали выйти за него замуж?
— Кому ты не нужна, Кат? — она указала на меня. — Посмотри на себя.
— Мама и папа одели меня для этого. Я чувствую себя дешевой шлюхой из одного из клубов.
— Ты не выглядишь дешево. Дарио будет здесь?
— Папа сказал, что это для покровителя. Он не видел меня со времен кинсеаньеры Камилы. Папа хочет, чтобы он знал, что я выросла.
— Он получит сообщение.
Вскоре Лола подошла ко мне и объявила, что гости начинают прибывать. Когда мы с Мирей проходили мимо кабинета Папы, парадные двери были закрыты. Мы посмотрели друг на друга. Она потянулась к моей руке, и мы оба молча задавались вопросом, внутри ли покровитель.
Внизу лестницы я получала поздравления от растущего числа гостей. Там были друзья из средней школы, колледжа, профессора, учителя, коллеги моего отца и их семьи. Считалось за честь быть приглашенным в дом старшего заместителя. Это заставило меня задуматься о моей свадьбе.
К счастью, несмотря на то, что Мирейя услышала о моей предстоящей свадьбе, больше никто об этом не упомянул, и я не собиралась поднимать этот вопрос.
Чувствуя клаустрофобию как от количества гостей, так и от множества мыслей, я выскользнула на террасу. По моим рукам и ногам побежали мурашки. Воздух остыл с заходом солнца. Я взяла высокий стакан с подноса проходящего мимо официанта, посмотрела на меняющиеся разноцветные огни в бассейне и отпила шампанского. Я была глубоко задумалась, когда рядом со мной появился Алехандро Роригес. Он был высоким и кого-то сочли бы красивым — нет, сделайте так, чтобы он считал красивым. Запах его одеколона был смыт океанским бризом.