— А, это опять ты, — говорила, бывало, ей пожилая миссис Аврора Петерсон, выдававшая социальные пособия в здании местной администрации. Причем делала это с какой-то издевкой и каждый раз долго искала ее фамилию в своем огромном журнале. — Так, так, понятно, — недовольно ворчала она, словно расставалась со своими кровными деньгами.
Мэри всегда думала, что социальные пособия должны выдавать те люди, которые сами хоть когда-нибудь его получали. Только они могли быть более снисходительны к тем, кто оказался за чертой бедности.
— Когда же твоя бесстыжая мать удосужится найти работу и перестанет требовать помощи от налогоплательщиков? — каждый раз выговаривала ей миссис Петерсон.
Сгорая от стыда и унижения, Мэри плелась в другой конец города, в магазин, где она отоваривала талоны. Обычно она получала небольшой набор продуктов, состоявший из маргарина, кукурузных хлопьев, молока, сыра, дешевой вареной колбасы и нескольких буханок уже нарезанного хлеба. Иногда они позволяли себе немного кофе и пару фунтов дешевого мяса, но это было только по большим праздникам. Потом Мэри шла домой, а по пути покупала пару пакетов картошки, без которой прожить им было практически невозможно.
Мать все реже и реже покидала старый трейлер, каждый день требуя от дочери по пачке сигарет. Мэри пыталась убедить ее, что не стоит курить так много, но та только отмахивалась. А когда сигареты неожиданно кончались, она просто сходила с ума и устраивала жуткие скандалы. Если же ее не оказывалось дома, это означало, что она пребывает в состоянии крайней депрессии. И тогда Мэри бегала по берегу моря, разыскивая мать.
А еще она помнила свой первый день в новой школе.
Учительница втолкнула ее в класс, где на нее уставились тридцать пар детских глаз. Увидев новенькую, все дружно захихикали и стали шушукаться. А она стояла перед ними в старом платьице, с непричесанными волосами, в ужасных очках с толстыми стеклами. В ту же секунду по классу прошел шепот: «Гадкий утенок». Учительница сделала вид, что не услышала.
— Дети, поздоровайтесь с Мэри Мэллори, — строго приказала она.
— Привет, Мэри! — крикнул кто-то, и все опять захихикали. С тех пор с ней никто не разговаривал, никто не дружил и вообще никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Так она и жила в своем замкнутом мире с постоянным ощущением ненужности. Она была просто пустым местом в этом Богом забытом городке, где даже мать, казалось, не замечала ее существования.
Мэл тряхнула головой, словно сбрасывая с себя невыносимо тяжелый груз воспоминаний, и посмотрела на притихшего Гарри. Тот смотрел на нее с глубокой симпатией и сочувствием.
— Знаешь, Гарри, я никому на свете не рассказывала о себе так много, как тебе. Конечно, надо бы сходить к психоаналитику, но я страшно боюсь этого. Мне почему-то кажется, что если я поведаю ему о своей прошлой жизни, то она снова вернется, и я снова стану той самой Мэри Мэллори, от которой убегала всю сознательную жизнь.
Гарри взял ее руки и нежно пожал их. Они были холодными, как ледышки, и такими же бледными, как ее бескровное лицо. Затем он неожиданно повернул их ладонями вверх и поцеловал.
— Ты была смелой и целеустремленной девочкой, Мэл, и в конце концов победила, — восхищенно проронил он. — Кстати, как тебе это удалось?
Она молча пожала плечами и какое-то время собиралась с мыслями.
— Ничего необычного, — наконец произнесла она, слабо улыбнувшись. — Я оказалась достаточно умной девочкой, схватывала все на лету, много работала, ночами просиживала за учебниками, хорошо закончила школу, получила грант и поступила в университет. Вот, собственно, и все.
Обычная история. — Она тяжело вздохнула, вероятно, вспомнив эти трудные годы учебы и работы. — Потом я закончила университет и… Впрочем, дальнейшее тебе хорошо известно… Гарри, — едва слышно прошептала она и положила голову ему на плечо. От него исходило такое приятное тепло, что даже голова кругом пошла. — Не уходи. Мне страшно. Гарри привлек Мэллори к себе.
— Тебе нечего опасаться, Мэл. Все нормально. Тебе ничто не угрожает. Твое прошлое уже давно позади. Прошлое тем и хорошо, что никогда не возвращается. Поверь мне, Мэл, все уже позади.
Она подняла голову и взглянула на него огромными голубыми глазами, словно пытаясь удостовериться в правдивости его слов.
— А вот остаться у тебя я, к сожалению, не могу, — продолжил Гарри с неизбывной грустью. — Очень неудачный момент для этого.
Мэл вцепилась в его руку и понуро повесила голову.
— Я знаю. Мне просто страшно оставаться дома одной. — Гарри провел пальцем по ее щеке:
— Все будет нормально. Вот увидишь, все будет хорошо. А я обещаю напоминать о себе как можно чаще.
Мэл грустно усмехнулась, шмыгнула покрасневшим от слез носом и прижалась к нему. Гарри не удержался и поцеловал ее, хотя и знал, что не следует этого делать. Во всяком случае, сейчас. Она потянулась к нему, прижалась всем телом и неожиданно ответила на его поцелуй. Он чуть не задохнулся. Ее губы действительно напоминали нежные лепестки фиалки. Затем он неожиданно отпрянул от нее, посмотрел ей в глаза и хитро усмехнулся.
— Думаю, что мне придется спать на софе.
— У меня есть специальная комната для гостей, но постель там не приготовлена.
— В этом нет необходимости, — успокоил ее Гарри. — Дай мне подушку, одеяло, и ты увидишь, что через пять минут я буду спать без задних ног.
— Только не давай волю своей фантазии, Джордан, — шутливо пригрозила ему Мэл, а потом схватила подушку и швырнула в него.
— Попытаюсь, но думаю, что это будет не так-то легко сделать. — Он крепко прижал подушку к груди, шутливо подмигнув Мэллори. — Доброй ночи, Мэллори Мэлоун, и пусть тебе снятся только приятные сны.
— Постараюсь, — тихо сказала Мэл и перекрестилась одним пальцем, как делала это в раннем детстве.
— Спокойной ночи, — еще раз повторил Гарри и поцеловал ее в кончик носа.
— Спокойной ночи, Гарри.
Услышав какие-то странные звуки, Мэл резко подняла голову и посмотрела на часы: пять утра. Она закрыла глаза и прислушалась. Откуда-то доносился звук льющейся воды. В следующую секунду она вспомнила все обстоятельства прошлого вечера и улыбнулась. Детектив Джордан оказался — ранней пташкой и уже гремел посудой на кухне.
Она спустила ноги с кровати, потянулась, надела короткий розовый халат и потопала босыми ногами на кухню. Гарри стоял у плиты в одних темно-синих боксерских трусах и увлеченно возился с кофейником. Она остановилась на пороге и внимательно наблюдала за ним, стараясь не привлекать к себе внимания. Он был красив, этот бостонский детектив — высокий, стройный, смуглый.
— У тебя такие кусты на голове, будто ты всю ночь на ней спал, — пошутила Мэллори, решив напомнить о себе.
Он резко повернулся и удивленно посмотрел на нее.
— Извини, я почему-то не догадался взять с собой расческу, — смущенно пробормотал Гарри, тщетно пытаясь пригладить непокорные кудри. — И зубную щетку, — добавил он, лукаво подмигнув ей.
— Ничего страшного, — поспешила успокоить его Мэл. — У меня есть и то, и другое.
— Прекрасная забота о госте в пять часов утра. Прошу прощения, я не хотел будить тебя.
— Все нормально, Гарри. Разве я могла, скажи на милость, упустить прекрасную возможность полюбоваться тобой в таком виде? — Она широко улыбнулась и вдруг с удивлением поняла, что весь этот кошмар с ее прошлым позади. Сейчас она ощущала себя прежней Мэллори Мэлоун — уверенной в себе, прочно стоящей на ногах телезвездой. А точнее, сейчас она чувствовала себя намного лучше, чем прежде. И если на свете действительно есть счастье, то сейчас она была очень башка к нему.
Гарри поставил чайник на плиту, подошел к ней и обнял за талию.
— Надеюсь, сейчас я имею право просить тебя о свидании? — шутливо прошептал он ей на ухо. — О настоящем свидании, которое неизбежно влечет за собой определенные последствия для нас обоих? У меня или у тебя?
— На этот раз у тебя, — быстро предложила она. — Теперь мой черед познакомиться с жилищем человека, с которым я буду встречаться.