Он повел ее в комнату с огромными окнами, откуда открывался прекрасный вид на покрытые лесом горные вершины. Мэл всплеснула руками и застыла, завороженная необыкновенной красотой природы вокруг дома, не в силах выразить словами свое восхищение. Ветерок теребил листья на деревьях, и укрывшиеся на их ветках птицы так весело щебетали, что у нее дух захватывало. Даже солнце здесь казалось намного теплее и ласковее.
— У меня нет слов выразить свое восхищение этой красотой, — тихо произнесла она, не отрывая взгляда от горных вершин.
— Еще бы, — гордо поддержал ее Гарри. — Каждый раз, когда я приезжаю сюда, у меня возникает мысль о том, какого черта я торчу в этом душном городе и трачу время на поиски всяких мерзавцев и преступников. А здесь такая красота, что хочется поселиться в этом домике и никогда больше не покидать его. К сожалению, пока это из области мечтаний. Остается довольствоваться тем, что после каждой поездки сюда происходит какое-то странное обновление моей души, после чего я возвращаюсь в Бостон совершенно другим человеком. Правда, такие поездки в последнее время стали большой редкостью.
— «Это возрождает мою душу», — процитировала Мэл известную сентенцию из Библии и многозначительно посмотрела на Гарри.
— Да, кто бы ни написал эти мудрые слова, — согласился с ней Гарри, — он правильно понял суть. Хотя некоторые из тех, кто приезжал сюда, могли бы не согласиться с подобной оценкой.
Мэл сразу же догадалась, кого именно он имел в виду.
— Твоя жена? — Он кивнул:
— Джилли ненавидела эту хижину и все, что ее окружает. Она была здесь один раз и после этого наотрез отказалась приезжать сюда. — Он грустно улыбнулся и посмотрел вдаль. — В то время ей был двадцать один год.
— И это была та самая красивая девушка в откровенно открытом платье, которой ты так восторгался и которая позволила тебе залезть ей под платье, когда вы возвращались домой в лимузине? — высказала догадку Мэл.
— Почему ты решила, что это была именно она? — спросил Гарри.
Мэл пожала плечами:
— А на ком еще ты мог жениться?
Джордан стоял прислонившись плечом к балкону и смотрел на вершину горы, но у нее возникло впечатление, что на самом деле он ничего не видит.
— Когда мы познакомились, — сказал он после долгой паузы, — ей было девятнадцать. Тогда она работала официанткой в маленьком придорожном кафе в пригороде. Она родилась и выросла в небольшом городке в штате Алабама, и у нее был такой чудный южный акцент, что я мог слушать ее часами. А еще у нее были длинные золотистые волосы и необыкновенные глаза цвета выдержанного виски. Джилли действительно была очень красивой, и, когда шла по городу, все парни оборачивались вслед и не скрывали своего восхищения. При этом она была своенравной, как дикая кошка, и часто разъезжала по городу на своем старом мотоцикле «харлей». Помню, я часто ждал, когда она закончит работу и помчится на мотоцикле с развевающимися волосами.
Гарри задумался и снова посмотрел на горы.
— А когда я впервые пригласил ее погулять со мной, она снисходительно поморщилась и прогнала меня. «Иди домой к своему папочке, сынок», — сказала она тогда с видом умудренной жизнью женщины, которая отвергает саму мысль о связи с юным молокососом из престижного колледжа. Даже когда я стал приезжать к ней на своем новеньком «порше», она не изменила пренебрежительного отношения ко мне. «Зачем ты мне нужен? — сказала она как-то вечером. — Ко мне тут парни на „феррари“ приезжают».
Он снова замолчал на секунду, а потом, тяжело вздохнув, продолжил:
— Я ходил за ней по пятам несколько месяцев, но она не замечала меня, а потом вдруг заявила, что мы не подходим друг другу, так как у нас разная длина исходящих из души волн. Неожиданно я узнал, что она употребляет наркотики, и даже отыскал парня, который поставлял их ей.
Гарри внимательно посмотрел на Мэл.
— Ты должна понять одну вещь: Джилли старалась вести себя как фотомодель, а наркотики тогда были непременным атрибутом принадлежности к высшему классу. А я ненавидел наркотики и еще больше ненавидел того парня, который регулярно снабжал ее этой гадостью.
Мэл внимательно слушала его, ожидая продолжения.
— Потом я пригласил ее на свой выпускной вечер в Гарвардском университете и был очень удивлен, что она согласилась. «А что обычно надевают в Гарварде по такому торжественному случаю?» — спросила она меня, и я впервые увидел, что она заметно нервничает. Помнится, я ответил, что одеться можно как угодно, но только без особых изысков. Джилли пришла на вечер в свитере и в длинной, почти до пят, юбке. А ее роскошные золотистые волосы были завязаны в пучок и перетянуты лентой. Я подумал, что она в таком виде напоминает скромную и благовоспитанную девушку пятидесятых годов, что выгодно отличало ее от придурковатых снобов.
Гарри замолк, собираясь с мыслями.
— Впоследствии оказалось, что мой выпускной вечер в Гарварде решительно изменил всю ее жизнь. Она сидела рядом с моими родителями, вела себя как самая настоящая светская леди и постоянно делилась своими впечатлениями, используя всю прелесть тягучего южного акцента. После торжественной части и вручения дипломов мы отметили событие в ресторане «Локсобер». Джилли была в центре внимания, постоянно расспрашивала меня о традициях университета и чем он, в частности, отличается от Йельского университета. «Ну все, Гарри, — сказала она мне некоторое время спустя, — я завязываю с наркотиками, бросаю работу официантки, никогда больше не сяду на свой „харлей“ и вообще собираюсь стать настоящей леди».
Он посмотрел на Мэл и улыбнулся.
— Самое интересное, что это ей удалось. Впрочем, ничего сложного в этом нет. Для этого, как ей казалось, требуются соответствующая прическа, хорошо подобранная одежда и хорошие манеры. Короче говоря, к моменту нашей свадьбы Джилли была сплошное очарование. А потом я одним махом разрушил все ее мечты и надежды. «Я вышла замуж за адвоката, а не за простого полицейского!» — сообщила она мне на втором году нашего брака. К этому времени у нее появились другие мечты и представления о жизни. Она обожала светские рауты, вечеринки, общение с друзьями, званые обеды и ужины в дорогих ресторанах, дорогую одежду и все такое прочее. А мне нравилась прежняя нахальная и дерзкая девушка, разъезжающая по городу на мотоцикле с распущенными светлыми волосами.
Гарри снова посмотрел на горы.
— На этом все и кончилось, — продолжал он. — Я оставил ей все, что она потребовала, и ушел с небольшой сумкой в руках. А Джилли вскоре вышла замуж за какого-то преуспевающего адвоката, переехала в Коннектикут и сейчас живет в Гринвиче с мужем и двумя детьми. Кроме того, насколько мне известно, активно занимается благотворительной деятельностью.
Мэл поняла, что эти воспоминания до сих пор причиняют ему немало боли.
— Прости, Гарри, я не хотела тревожить твою душу.
— Нет, все нормально, — успокоил он ее. — С этим уже покончено. Сейчас я желаю ей добра и удачи. На самом деле Джилли милая женщина, которая имеет право на свое представление о счастье. Просто оно не совпало с моим собственным, вот и все.
Гарри обнял Мэл и привлек к себе.
— Я же говорил тебе, что это место располагает к задушевной беседе. Так и хочется излить душу, если, конечно, есть кому.
Они спустились вниз по широкой деревянной лестнице. Подойдя к двери, Гарри еще крепче прижал Мэл к себе и показал рукой на дом и окрестности.
— Теперь все это принадлежит тебе.
Мэл огляделась вокруг и положила голову ему на плечо.
— Знаешь, Гарри, сейчас мне почему-то захотелось, чтобы пошел сильный снег. Мы могли бы развести огонь, зажечь лампы и…
— И что? — удивленно переспросил он.
— И устроить грандиозный пикник, — быстро добавила она, так и не осмелившись сказать, о чем она подумала. — Не знаю, как ты, а я ужасно проголодалась.
Они вернулись в дом и зашли на кухню, которая поражала воображение старинными предметами обихода и почти антикварной посудой. В дальнем конце была устроена огромная ресторанная печь со стальной поверхностью, рядом с которой стоял сосновый стол, окруженный дюжиной разных по форме стульев, а чуть поодаль виднелся большой камин с резной полкой.