— Правда? — шутливо изобразил он удивление. — Значит, ты все-таки заметила мои подвиги?
Мэл рассмеялась, а он, быстро наклонившись, поцеловал ее в губы.
— У тебя волосы растрепались, — сказал он, вдыхая их ночной запах.
— Хм, в таком случае я, должно быть, похожа на тебя, — парировала она.
Гарри провел рукой по ее голове:
— Пей кофе, Мэл, и перестань жаловаться.
— Наконец-то ты запомнил мое имя, — сказала она, поедая бутерброд с вареньем. — М-м, как вкусно!
— Ты права, — согласился с ней Гарри. — А что ты скажешь насчет кофе?
— Выше всяких похвал.
— Что еще нужно женщине для полного счастья? — хитро улыбнулся Гарри.
— Ничего, — ответила она и прильнула к нему, положив голову на плечо. — То есть не так уж много, если быть точной. — При этом она натянула одеяло повыше, пытаясь прикрыть обнажившуюся грудь.
— Слишком поздно, — тут же заметил Гарри. — Я видел не только твою прекрасную грудь, но и еще кое-что.
Мэл, густо покраснев, бросила на него укоризненный взгляд.
— Мэл, ну когда же ты перестанешь стесняться меня? — спросил он. — Неужели ты забыла, что я тот самый Гарри, с которым ты всю ночь занималась любовью?
Она кивнула и покраснела еще больше.
— Который пригласил меня на свидание и сделал своей любовницей.
— Нет, сначала я пригласил тебя на день рождения своей матери, — уточнил он и снова поцеловал ее. — А уж потом ты позволила мне залезть тебе под платье.
— А вот это уже поклеп, — быстро отреагировала она. — К сожалению, мы далеко не в том возрасте, чтобы обниматься и целоваться на заднем сиденье лимузина. — Она доела бутерброд с вареньем и надела очки. — Спасибо, Гарри, все было очень вкусно. А сейчас я приму душ. — Она мило улыбнулась, бросила взгляд на его волосатую грудь, к которой так крепко прижималась прошлой ночью, и направилась в ванную, слегка прикрывая свою наготу покрывалом. У самой двери Мэл оглянулась и поправила очки.
— Ты выглядишь как сливки на клубнике, — рассеянно произнес Гарри, не сводя с нее глаз.
Она весело рассмеялась и скрылась за дверью ванной. А он еще какое-то время прислушивался к шуму воды, а потом улыбнулся и обхватил обеими руками голову.
Глава 27
Когда через некоторое время Мэл спустилась вниз, Гарри лежал на диване в джинсах и белой майке и, судя по всему, крепко спал. Она долго смотрела на него и в конце концов пришла к выводу, что ему очень идут джинсы. Создавалось впечатление, что он родился в них.
Неожиданно Гарри открыл глаза и удивленно уставился на нее. Пока она соображала, что сказать, он схватил ее за руку и потянул к себе.
— Ты очень приятно пахнешь, — сказал он, втягивая в себя ее аромат.
— Это же твой «Бектайн», — простодушно призналась она со смехом. — Я нашла этот крем в ванной.
Он засмеялся и хлопнул себя по лбу.
— Боже мой, как я опростоволосился! Вот скажи мне, пожалуйста, много ли ты знаешь мужчин, которые могут не узнать запах собственного крема? — Немного, — откровенно призналась она. — Точнее сказать, Гарри Джордан, ты, вероятно, единственный.
Он притянул ее к себе и поцеловал в губы.
— Ну вот, а теперь ты весь в моей губной помаде, — весело смеясь, сказала Мэллори и провела пальцами по его свежевыбритым щекам. Гарри перехватил ее руку, стал целовать кончики пальцев, а потом снова прижал Мэл к себе и поцеловал в губы. В гостиной громко пробили старинные настенные часы, которые купил еще его отец. Насчитав двенадцать ударов, Гарри недовольно скривился и отпустил ее. Ему сегодня заступать в ночную смену, а это значит, что нужно собирать вещички и потихоньку отчаливать домой. А до этого нужно доставить Мэл в аэропорт, посадить в самолет, а потом вернуться домой, накормить Сквиза и отправиться на работу.
— Ну почему все приятное так быстро заканчивается? — недовольно проворчал он. — У меня такое ощущение, что все только-только началось.
— Ты снова намекаешь на Золушку? — не без сожаления прошептала Мэл.
Гарри обнял ее и поцеловал в лоб.
— Мэл, тебе когда-нибудь говорили, что ты самая восхитительная женщина на свете?
Она вздохнула и опустила глаза.
— Только восхитительная, и все? — шутливо переспросила она. — Если откровенно, то нет. Как-то так получилось, что никто не удосужился назвать меня самой восхитительной женщиной в мире. В этом-то и заключается комплекс Золушки.
Он недоверчиво посмотрел на нее, как будто видел в первый раз:
— Правда? Ты не шутишь? Никто не называл тебя восхитительной? Какие же они все идиоты!
— Да, только ты. — Она скромно потупила глаза.
— Бедная, несчастная Мэри Мэллори Мэлоун! — полушутливо произнес он. — Неужели тебе даже мать никогда не говорила таких слов?
— Даже мать, — уныло прошептала она, положив голову ему на плечо.
Он почувствовал резкую перемену в ее настроении и хотел было успокоить, сказав, что все нормально, все будет хорошо. Как еще можно избавить ее от этого невыносимо тяжелого бремени прошлого? Только умелым и деликатным разговором.
— Мэл, ты так и не закончила свой рассказ о детских годах в Голдене, — осторожно начал он, внимательно посмотрев ей в глаза.
Она пожала плечами и отстранилась от него.
— Мне нечего рассказывать, Гарри. Я жила там некоторое время, а потом уехала, вот и все. — Она встала с дивана, подошла к окну и уставилась куда-то вдаль.
— А твоя мать, Мэл? — продолжал допытываться Гарри. — Что случилось с ней?
Мэл вся напряглась, но не повернулась, а продолжала смотреть в окно.
— Какая разница, Гарри, что с ней случилось?
Он подошел к ней и, обняв за плечи, повернул к себе лицом. Но Мэл отвернулась и отпрянула от него.
— Ты должна рассказать мне всю правду, Мэл, — продолжал настаивать он. — Неужели ты не понимаешь, что это единственный разумный способ избавиться от тягостного груза прошлого?
Она зло посмотрела на него, ненавидя в этот момент за то, что он снова возвращал ее в то время, которое она больше всего на свете старалась забыть.
— Да кто ты такой, черт возьми, чтобы мотать мне нервы?
— Я твой друг, Мэл, — твердо сказал Гарри, не отпуская ее от себя.
Мэл понуро опустила голову и закрыла глаза. Он понял, что все-таки вынудил ее вернуться в прошлое, хотя и сожалел, что она сделала это под его давлением, а не по собственной воле.
В тот День благодарения ей было уже восемнадцать лет, и она с трепетным чувством ехала из Сиэтла в Голден в переполненном до отказа автобусе.
— Дальше автобус не вдет, — устало объявил водитель. Потом он схватил свою дорожную сумку и вышел из машины, даже не взглянув на пассажиров.
Мэл тоже взяла сумку и медленно вышла из автобуса, оглядываясь по сторонам Здесь так ничего и не изменилось за последнее время Да и что тут могло измениться? Она посмотрела на автостоянку и недовольно поморщилась Она была пуста Только сильный океанский ветер гонял мусор по площадке. Ее, как всегда, никто не встречал.
— Мама, ну почему бы тебе хоть раз в жизни не встретить меня? — сказала ей как-то Мэл сквозь слезы — Ведь ты нужна мне сейчас как никогда.
Поднявшись на вершину холма, она остановилась и огляделась. На горизонте виднелась темная полоса океана, откуда неистово гнал облака сильный холодный ветер.
Вскоре девушка подошла к их трейлеру, или «передвижному дому», как часто называла его мать, пытаясь придать своему жилищу хоть какую-то видимость приличия. В те времена почти, в каждой семье были подобные передвижные домики, с той лишь разницей, что обычно люди отдыхали в них, выезжая на природу, а не жили постоянно, как они с матерью Дворик зарос травой и был завален мусором. Дверь трейлера была открыта, и Мэл вошла внутрь.
— Мама! — позвала она с порога, а потом направилась на кухню — Мама!
Почуяв неладное, она обошла все подсобные помещения, заглянула в спальню, но матери нигде не было И вдруг она вспомнила что мать всегда уходила из дома, когда пребывала в состоянии депрессии. Значит, искать ее надо на берегу Океана. Господи, что же она там делает? А тут еще и дождь собирается.