Сэйдж тяжело вздохнула, чувствуя свою вину перед ним за все те резкие слова, которые она иногда ему говорила. Что бы там ни было, но Артур был добрым, любящим мужем… и просто хорошим человеком.
Тилли что то говорила, и Сэйдж постаралась отогнать тяжелые мысли и прислушаться к словам кухарки. Та встала со стула.
— Я пойду к себе на кухню. Может, пока я не ушла, тебе нужно что-нибудь? Могу принести.
— Спасибо большое, Тилли. Я бы хотела щетку или расческу и тазик с водой, чтобы можно было умыться.
— О, Боже мой! Я сама должна была раньше догадаться!
Тилли взглянула на стоявший рядом с кроватью туалетный столик и сказала:
— Знаешь, когда Джонти переезжала в дом к мужу, она оставила здесь свое зеркальце и расчески с гребнями. Да и много еще чего. У нее тут осталось много платьев и другой одежды, которая ей не нужна на ранчо. Так что, выбирай, что хочешь, все в твоем распоряжении.
— Я так благодарна за предложение, Тилли. Ты знаешь, у меня же совсем ничего не осталось, кроме той одежды, в которой меня сюда привезли.
— Не стоит благодарности, Сэйдж. Приятно будет видеть, что эту одежду опять носят.
Тилли принесла расческу и маленькое зеркальце и положила их на кровать.
— Сейчас я тебе принесу мыло и немного теплой воды.
Сэйдж взяла зеркальце и посмотрела на свое отражение: «О, Господи, я выгляжу, как будто только что выбралась с того света. А волосы! У меня старая метла была лучше».
Она с такой силой запустила гребень в свои спутавшиеся волосы, что слезы брызнули из глаз.
Когда вернулась Тилли, неся мыло и воду, Сэйдж уже почти привела себя в порядок, но силы ее совсем оставили, и она только слабо улыбнулась, когда старая женщина воскликнула:
— Матушки мои! Какие же у тебя прекрасные волосы!
Сэйдж благодарно улыбнулась и начала намыливать мочалку, которая плавала в воде. Может быть, волосы у нее и неплохо смотрятся, но лицо так исхудало, что на нем остались только кожа да кости. Одни глаза только и есть. Уж, конечно, этому красивому владельцу салуна она не покажется слишком привлекательной.
Внезапно Сэйдж раздраженно бросила мочалку назад в таз с водой. Боже мой, что же она за человек?! Только четыре дня назад погиб ее муж, а она уже переживает из за того, что какой то незнакомец посчитает ее непривлекательной.
Она насухо вытерла лицо, твердо пообещав себе, что отныне все ее мысли и чувства будут сосредоточены на воспоминаниях об Артуре.
И ей это удалось. Но только до той минуты, как она заснула. Потому что тогда ей сразу же приснился сон. Ей снилось, что к ней приблизился мужчина с удивительно красивым, загорелым лицом и пронзительно синими глазами. Он шептал ей какие то слова, такие, каких она никогда не слышала ни от одного мужчины. И от этого ей было удивительно хорошо, хотя слова эти были, пожалуй, не совсем приличные. Но от них Сэйдж стало так тепло, что захотелось сбросить с себя все, и она скинула с себя всю одежду до последней нитки… тогда этот мужчина лег рядом с ней, и она отдалась ему…
Ее тело дрожало и извивалось в объятиях этого приснившегося ей мужчины так, словно он ласкал ее наяву. И, наконец, Сэйдж внезапно испытала наслаждение, какого даже ее муж ей никогда на доставлял. Все тело пронзила сладостная судорога и…
Когда Сэйдж проснулась от того, что кто то стучит в дверь, ей показалось, что она еще спит. В следующую секунду, осознав, что это все было только сном, молодая женщина едва не заплакала от огорчения, что он кончился. Она все еще находилась во власти своих прекрасных видений, ее темно зеленые глаза возбужденно блестели, когда дверь отворилась и в комнату вошел Джим Латур.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Когда Джим подошел поближе к кровати, на которой лежала молодая женщина, и посмотрел на нее, он чуть не заскрипел зубами от внезапно охватившего его желания. Не будь ему наверняка известно, что в комнате до его прихода никого не было, можно было бы подумать, что леди только что была в объятиях любовника и они явно не о погоде разговаривали. У Сэйдж был такой вид, будто она занималась любовью.
Может ей приснился муж? Глаза Джима прищурились против его воли. Он тут же мысленно выругал себя и раздраженно подумал, что так или иначе, но ему надо быть поосторожнее. Сэйдж Ларкин — обычная женщина. Может быть, более красивая, чем большинство из тех, с которыми ему до сих пор приходилось иметь дело, но это еще не повод, чтобы такой человек, как он, терял свою голову.
Однако, Джим не мог игнорировать тот факт, что рядом с этой женщиной его сердце начинало возбужденно стучать, чего раньше ни одной особе слабого пола добиться не удавалось. Что ж, тем больше поводов для осторожности.
Он пододвинул стул к кровати и уселся на него.
— Я было уже начал о вас беспокоиться.
Его глаза скользнули по нежным очертаниям тела Сэйдж и задержались на золотисто каштановой копне волос, разметавшихся по подушке. С трудом подавив желание запустить ладонь в эти отливающие золотом кудри, он сказал:
— Вы проспали весь день.
— Весь день?! Не может быть! — Но тут Сэйдж заметила, что на низеньком столике уже горит лампа, а за окном почти совсем стемнело.
— Ну вот, теперь я, наверное, всю ночь не засну. Сэйдж посмотрела на Джима.
— Я ненавижу лежать ночью без сна. В темноте на ум ничего приятного не придет, вечно лезут всякие дурные мысли.
Джиму было очень хорошо знакомо то, о чем она сейчас говорила. В те дни, когда ему приходилось скрываться от закона, он провел много подобных ночей, думая о Клео, тоскуя по ней, а позже, оплакивая ее смерть. Еще позже, он часто беспокойно ворочался по ночам, высчитывая, когда ему удастся собрать достаточно денег, чтобы создать хороший дом для Джонти. А потом он волновался, как ей дастся поладить с суровым владельцем ранчо, теперешним ее мужем.
Его лицо приобрело жесткие очертания. Если он не будет достаточно сдержан, то ему придется провести еще не одну бессонную ночь и из-за этой красотки. Джим скривил губы. Нет уж, он себе такого больше не позволит.
— А где Дэнни? — вопрос женщины оторвал его от этих мыслей. — Надеюсь, он тут не очень вас всех беспокоит?
— Совсем не беспокоит. Сегодня они с Джонни ездили на охоту, — Джим усмехнулся. — Он сегодня чувствует себя героем дня. Ему удалось подстрелить голубя из того лука, который мой брат для него сделал.
Сэйдж засмеялась. Она живо представила, как ее племянник прыгает от радости и гордится своей первой добычей.
— Интересно, сколько раз мне придется выслушать его рассказ о том, как он тщательно подкрадывался к птице и как хорошо он целился. Бьюсь об заклад, что эта несчастная птица почти такая же большая, как индейка.
Джим тоже засмеялся, наслаждаясь серебристыми звуками ее смеха. Ее голос звучал, как музыка. Посерьезнев, Сэйдж сказала:
— Я все таки с нетерпением жду, когда смогу встретиться с вашим кузеном и его женой. Я так им обоим благодарна.
— Я попрошу их прийти сюда сразу после ужина, — ответил Джим и предупредил, — но только не очень усердствуйте с вашей благодарностью. Вы смутите Джонни, и он совершенно растеряется.
— Я понимаю. Мать Дэнни была точно такой же. Если я пыталась ее отблагодарить за что-нибудь, поцеловать или обнять, она всегда старалась избежать слишком явного проявления чувств.
Сэйдж вздохнула.
— Мэри была моим самым лучшим другом. Мне ее будет так не хватать! Наверное, до конца своей жизни я буду о ней тосковать.
— А ваш муж? — Джим пристально посмотрел ей в лицо. — Ведь вы о нем вспоминали, когда я вошел,
Правда?
Сэйдж покраснела так, что даже слезы выступили на глазах. И замешательству не было границ. Не могла же она, в самом деле, признаться ему в том, что во сне она лежала в его объятиях, и именно он так страстно ласкал ее. Однако, Сэйдж чувствовала на своем лице его внимательный, проницательный взгляд и знала, что он ждет от нее ответа.