Его успешное продвижение вперед задержалось, когда на пути у него оказалась женщина средних лет с бледным лицом и встревоженным глазами, которая о чем-то спорила с городским судебным исполнителем. Он обошел их и стал пробиваться дальше, к закрытой двери в театр. Когда Джим, наконец, добрался к цели и взялся за дверную ручку, судебный исполнитель поспешно прекратил спор с женщиной и бросился к нему.
— Нет, нет, вы не можете туда войти, мистер!
— А ты хочешь попробовать меня остановить? — рука Джима стремительно метнулась к кольту, как обычно, висевшему у него на бедре.
Служитель закона изумленно остановился, пораженный таким обращением, а Джим, больше не обращая на него внимания, отворил большую тяжелую дверь и вошел внутрь Он постоял несколько мгновений в сумраке длинного холла, освещенного только лучами заходящего солнца, которые с трудом проникали сквозь высокие окна, и попытался сообразить, куда теперь идти. Затем ему стали слышны доносившиеся откуда то голоса, и он пошел в том направлении.
Латур ворвался в маленькую комнатку в тот самый миг, когда на хрупкое тело лежащей женщины набросили белую простыню. Сдерживая отчаянный, рвущийся из горла крик, Джим бросился на колени перед застывшим, словно изваяние, холодным телом. Дрожащими руками он взялся за край простыни и, замирая от неизбежного горя, поднял его вверх.
И вдруг двое стоявших рядом мужчин увидели, как этот большой, сильный человек радостно вскрикнул, и на его глазах выступили слезы радости.
На Джима смотрели мертвые глаза женщины, которую он никогда в жизни не видел! Он накрыл ее лицо и опустил свою голову на руки, мысленно благодаря Бога, что это не Сэйдж лежит перед ним, неподвижная и холодная.
— Вы знаете эту женщину? — донесся до него голос судебного исполнителя.
Джим отрицательно помотал головой и поднялся с колен.
— Я думал, что это другая…
И тут он впервые заметил двух молоденьких женщин, стоявших в стороне и беззвучно плакавших. Сделав к ним два шага, Джим спросил:
— Кто-нибудь из вас знает Сэйдж Ларкин и где ее можно найти?
Высокая блондинка вытерла глаза и, сделав над собой усилие, ответила:
— Мы не знаем, где Сэйдж. Полагают, что ее украл тот, кто убил Руби.
Женщина заметила, как при этом известии у Джима с лица схлынула вся кровь, и добавила:
— Там, на улице, находится ее квартирная хозяйка Кэрри Бейкер. Она что-то может знать о ней.
Латур благодарно кивнул, развернулся и заспешил к выходу. На улице, в толпе людей, все еще толпившихся вокруг театра, нигде не было той стареющей женщины, которая разговаривала с судебным исполнителем. Почему-то он был твердо уверен, что она и есть та самая Кэрри Бейкер.
Среди тех, кто ожидал у театра, ее не было. Джим уже собирался вернуться в помещение театра и спросить, где живет квартирная хозяйка Сэйдж, как вдруг заметил удалявшуюся по улице женщину в ярком цветном платье. Наверняка, это она! Мужчина стремительно бросился за ней вниз по улице, моля об одном, чтобы она хоть чем-то смогла ему помочь.
— Подождите! Одну минутку, мэм, — окликнул он ее. — Можно сказать вам несколько слов?
На него посмотрели заплаканные глаза; она подождала его и сказала тихо:
— Скорее говорите ваши несколько слов, мистер. Сегодня я слишком встревожена и расстроена, чтобы тратить время на всякую болтовню.
— Я тоже, мэм, — мягко ответил Джим, понимая причину волнения этой женщины. — Я думаю, мы беспокоимся об одном и том же человеке. Я из Коттонвуда, ищу Сэйдж Ларкин.
— Почему вы ищите Сэйдж Ларкин? Что вам от нее нужно? — в голосе Кэрри послышалось подозрение.
— Я разыскиваю ее, потому что думаю, что она в большой опасности. А хочу я от нее… Я хочу жениться на ней и увезти ее назад в Коттонвуд, туда, где она и должна жить.
Глаза женщины полыхнули огнем на Джима.
— Почему же вы позволили ей сперва уехать оттуда? Она была очень несчастна первое время-, как приехала сюда.
Латур опустил голову. Видеть осуждение в глазах Кэрри было просто невыносимо! Все, что она сказала, каждое ее слово, правда. Если бы он не был таким тупоголовым, толстокожим болваном, Сэйдж давно бы стала его женой, и была бы в безопасности от того человека, который похитил ее, погубив при этом четырех человек, лишь бы осуществить свой дьявольский замысел.
И все же Джим заставил себя вновь посмотреть на стоявшую перед ним женщину — Я совершил непростительную глупость, позволив ей уехать. Но, уверяю вас, я не думал, что слишком много для нее значу. У вас есть хоть какие-то предположения, где она может быть? Может, она упоминала о том, что боится человека по имени Миланд Ларкин? Это ее деверь.
— Нет, — подумав, ответила Кэрри, — она никогда ни о ком не говорила, только о племяннике, женщине по имени Тилли .. и мужчине, который никак не может удовлетвориться одной женщиной, а постоянно их меняет.
Она с осуждением посмотрела на Латура, а когда он вновь отвел свой взгляд, спросила:
— Вы считаете, что этот Ларкин убил Руби, а потом похитил Сэйдж?
— Это так же точно, как то, что я стою здесь, перед вами. И один дьявол знает, что этот ублюдок собирается с ней сделать.
— Что же вы собираетесь делать? — спросила Кэрри, когда они вдвоем двинулись дальше по улице, — Вы попытаетесь найти ее?
Эти слова прозвучали скорее как приказ, чем как вопрос.
Джим бросил взгляд на солнце, уже почти совсем скрывшееся за горизонтом. Через час совсем стемнеет, и ему чертовски хочется спать. Да к тому же и лошади Рустера требуется длительный отдых. Им обоим придется очень тяжело, когда они отправятся на поиска Миланда Ларкина.
— Завтра утром, с первыми лучами солнца, как только можно будет различать следы этого негодяя, я отправлюсь за ним в погоню. И если только с головы Сэйдж упадет хоть волосок, то этому мерзавцу и сам Господь Бог не поможет.
У Джима было предчувствие, что Миланд со своей жертвой направился в свою местность, туда, где жили он и Сэйдж до того, как оказаться в Коттонвуде. А вдруг ему предстоит найти Сэйдж, вернее, ее мертвое тело, где-нибудь на этом страшном пути. Латур помотал головой, отгоняя непереносимую мысль.
— По-моему, вы устали до смерти, мистер, — сказала вдруг Кэрри, когда их ноги ступили на обочину — Давайте-ка, я вас чем-нибудь покормлю, а потом поищем, куда вас положить на ночлег.
У Сэйдж было такое чувство, будто она едет всю свою жизнь. Но, судя по расположению луны, с той минуты, как Миланд забросил ее на своего коня, прошла всего пара часов.
Сейчас он сидел позади нее, и они стремительно удалялись от города. У Сэйдж до сих пор от его удара болела челюсть, мучительно ныли руки, так туго связанные, что, казалось, и кровь уже перестала поступать к пальцам. Спина несчастной женщины тоже затекла и болела оттого, что она старалась как можно дальше отодвинуться от Ларкина, боясь, что от прикосновения к ее телу Миланд может вспыхнуть похотью.
Пока, однако, хвала Господу, он и не думал приставать к ней с такими намерениями. Но ведь это со всем не означало, что однажды они у него не возникнут. Это все может случиться, когда они остановятся на ночь или, наконец, достигнут того места, куда он ее везет.
Но ее терзал и страх другого рода. Что собирается сделать с ней Миланд, когда ему, в конце концов, надоест мучить ее? Убьет? Теперь она знала, что он может и женщину убить, не колеблясь.
Ей вспомнилась ее маленькая подруга Руби. Она погибла, была убита этим чудовищем только потому, что пыталась защитить свою подругу! Что теперь будет с ее детьми? Сможет ли их бабка бросить пить и хорошо их вырастить? Вряд ли. Может, она бы и рада, но ведь она уже столько лет пьянствует!
И как же Дэнни? Если ей суждено умереть, смогут ли Джонти и Корд воспитать его? Вообще, оставят ли они его у себя? Наверное, да.
Внезапно ей пришлось прервать свои встревоженные, сбивчивые рассуждения, потому что деверь остановил коня и слез с седла.