— Благодарю… — ответил он и с улыбкой посмотрел на Штрайтцера. — Я был бы чрезвычайно доволен, если бы так же благополучно вернулся в Нью-Йорк.
Говард встал и посмотрел в окно. Над Мюнхеном простиралось голубое небо, ярко светило летнее солнце.
— Вам не кажется, — продолжал он, стоя спиной к своему собеседнику, — что Мюнхен немного странный город?
— Я живу здесь давно, сэр, — ответил Штрайтцер. В его голосе не было никакого нетерпения.
Говард, безусловно, приехал в Европу не на экскурсию, но о том, что его интересует, скажет только тогда, когда сочтет это необходимым. За долгие годы работы в секретной службе Штрайтцер кое-чему научился и уже давно понял, что не существует бесед, в которых ни о чем не говорится. Всегда, что бы ни обсуждалось, речь идет о достижении превосходства одного над другим. И тот, кто спешит, как правило, проигрывает.
Говард с улыбкой повернулся к Штрайтцеру:
— А что это меняет?
— Ничего, сэр… Но может послужить объяснением, почему до сих пор мне это не приходило в голову.
Говард, продолжая улыбаться, сел в кресло:
— А вам не приходило в голову, что следовало бы проверить, почему в Праге задержали Гранднера?
2
Полковник Говард прилетел в Европу не один. Его сопровождали капитан Гарри Браудер и сотрудник группы специальных акций Лино Торанце. Оба попутчика остановились не в Мюнхене, а в Праге. В связи с тем что их вылет в Чехословакию был непосредственно связан с поездкой Говарда в Мюнхен, американский полковник не упомянул Штрайтцеру о них ни единым словом. Но не потому, что он не доверял директору фирмы ТАНАСС, а потому, что таким был стиль его работы.
Вечером Штрайтцер устроил у себя дома ужин в честь Говарда. Это был ужин для двоих, и Штрайтцер испытывал внутреннее напряжение. Если Говард прилетел только из-за Гранднера, то все выглядело плохо, потому что сам Гранднер вряд ли мог интересовать полковника. Хотя он и был американцем, но для фирмы ТАНАСС не делал ничего особенного. Поэтому он мог служить Говарду только поводом для поездки из Нью-Йорка в Европу. Тогда о ком же могла идти речь, как не о директоре фирмы ТАНАСС, достигшем возраста, когда люди превращаются из активных работников в ненужные памятники?
Поэтому Штрайтцер все время был настороже. Но Говарда хорошее настроение, казалось, не покидало, а на лице его застыла дежурная приветливая улыбка, отчего оно походило на маску.
После ужина полковник закурил сигару, достал из кармана изящную коробочку и протянул ее хозяину:
— Дорогой Штрайтцер, я не сентиментальный человек, но через месяц исполняется четверть столетия со дня нашего знакомства. Мне кажется, что этого небольшого внимания вы заслуживаете…
Штрайтцер посмотрел на бриллиантовые запонки с иголкой для галстука, и по телу пробежала дрожь. «Подарок на прощание», — подумал он, а вслух сказал:
— Вы очень добры, мистер Говард, — и заставил себя улыбнуться.
Говард следил за ним с добродушной миной на лице.
— Надеюсь, — заметил он тоном, каким обычно рассказывают анекдоты, — вы не станете рассматривать это как подарок при уходе на пенсию.
— Безусловно, вы бы сказали мне об этом просто и откровенно, сэр, — сразу нашелся Штрайтцер, хотя был уверен в обратном.
— Между друзьями иначе и не может быть. Лично я придерживаюсь того мнения, что вы нам еще очень и очень нужны.
— Благодарю вас, сэр.
— Однако я не исключаю, — продолжал Говард слегка изменившимся тоном, — что у других несколько иное мнение. Вы же хорошо знаете, как это бывает: о хорошем быстро забывают, а вот малейшие упущения вспоминают очень долго.
Говард немного помолчал, чтобы дать возможность хозяину собраться с мыслями. Однако Штрайтцер именно в этот момент уяснил, что полковник приехал совсем не затем, чтобы заниматься вопросом замены директора ТАНАСС. Если бы то, о чем он только что сказал, было правдой, он бы, несомненно, промолчал. Ведь перед теми, кого готовятся выгнать, не извиняются.
— Всех нас, мистер Говард, окружают не только друзья… И разрешите мне сердечно поблагодарить вас за оказанное внимание и за ваше личное расположение.
Говард утвердительно покивал и минуту помолчал. Он понял, что немного недооценил Штрайтцера. Широко взмахнув рукой, Говард произнес:
— Американская секретная служба не забывает своих друзей… Ну а теперь… — Он отложил сигару, поудобнее устроился в кресле и перевел взгляд на потолок. — Теперь еще раз об истории с Грандиером…