Благоприятная семейная обстановка помогла ему заняться такими делами, которых многие в сутолоке жизни стараются избегать. Герберт, например, собрал целую библиотеку о защитниках шумавских границ. На эту тему он любил поговорить, особенно по вечерам, когда усаживался с кружкой пива в карловицком ресторане. Все друзья и знакомые в шутку звали его сельским старостой. Это прозвище он получил не потому, что являлся депутатом карловицкого национального комитета, а потому, что хорошо знал историю своего города и с увлечением рассказывал о ней. Говоря по правде, Пешл не обижался на это прозвище.
Все жители города уважали его за любовь к родному краю, но прежде всего за открытый и честный характер. Одним из его искренних почитателей был Ёжка Ахимовский. Это произошло, вероятно, потому, что Пешл относился к числу тех жителей, кто помнил Ахимовского, когда он еще неуклюжим парнем приехал на Шумаву из Словакии с группой своих земляков, решивших заработать денег на строительство дома. Накопив необходимую сумму, сезонники уехали. Шумавским лесникам и лесорубам это не особенно нравилось, но они все равно были рады, что хотя бы на несколько месяцев у них появились помощники.
Ахимовский приехал на Шумаву с такой же целью, но потом какой-то сдвиг произошел в его доброй душе и он решил здесь остаться. Съездил в Словакию за своей невестой, и молодая семья поселилась в Карловице.
Теперь Ёжка Ахимовский считался чуть ли не уроженцем этих мест. Только иногда, когда он рассказывал про свою партизанскую молодость, которую провел вместе с братом в горах Словакии, люди вспоминали, что он не местный.
Возможно, и на этот раз Ёжка рассказал бы несколько боевых эпизодов из истории Словацкого национального восстания, но этому не суждено было случиться.
Приближалось время обеда. Лесорубы достали из сумок провизию и готовились приступить к еде, когда их внимание привлек шум вертолета.
— Смотрите, друзья, опять он тут как тут, — сказал Вондржих, указывая на военный вертолет.
— Каждый раз, когда на полигоне что-нибудь происходит, наши соседи сразу поднимают вертолеты.
— Они поднимают их и тогда, когда тут совсем тихо, — вступил в беседу Рудольф Кобес.
— Спорю на ящик пльзенского пива, что в эту минуту на борту вертолета работает не менее трех киносъемочных аппаратов.
— Ну, конечно, и один из них сейчас запечатлеет, как ты жуешь сало, запивая его страконицким пивом.
— Все может быть.
— Не может быть, а точно. Тебе, Арношт, надо пошире улыбаться, чтобы лучше был виден твой металлический зуб. Возможно, он им так понравится, что тебя, как кинозвезду, будут показывать по западногерманскому телевидению.
Вондржих решил не обращать внимания на шутки старого Кобеса и повернулся к Пешлу:
— Кстати, бригадир, завтра тут начнутся учения. Может, нам на это время прекратить работу?
— А что, пусть нам лесник даст работу в другом месте, на равнине: ведь тут будут проходить боевые стрельбы.
— В конце концов, с этими учениями могли бы недельку подождать. За это время мы бы тут все сделали и распрощались с этой проклятой Барсучьей норой.
— Сколько времени они продлятся?
— Кажется, до пятницы. Так что в понедельник продолжим работу в нормальной обстановке.
— Если я правильно понял, стрельбы будут проходить только завтра и в пятницу?
— Точно.
— Так, может, в эти дни нам подъезжать сюда с другой стороны? — внес предложение Рудольф Кобес.
— Это как же — со стороны пограничной зоны?
— Именно оттуда…
— Не говори глупости! Представляю себе рабочую обстановку, когда после каждого выстрела надо прятаться за деревья. Ведь нет никакой гарантии, что сюда не залетит какой-нибудь шальной снаряд!
— А почему он, собственно, должен сюда залететь? Сколько лет существует полигон, ни разу сюда не упал ни один снаряд.
— Ты ведь знаешь, что пуля — дура, да и снаряд тоже.
— Снаряд — может быть, но этого нельзя сказать об артиллеристах.
Пока Вондрачек и Рудольф Кобес продолжали словесную перепалку, Еник поднялся со своего места и молча направился к ближайшей скале. Никто не обратил на него внимания. Все были заняты обедом и разговорами. И именно в тот момент, когда Ёжка Ахимовский открыл рот, чтобы призвать обоих друзей прекратить спор, со стороны скалы раздался мощный взрыв, второй и третий…