— Сафонов? Водолаз? Бегом на второй причал! — приказал, крикнув уже вдогонку: — Бортовой ноль-девять!
Стремительные ракетные катера уже нетерпеливо-сердито рычали дизелями, обдавая бетонную стенку сизой вонью соляра. Возле ноль-девятого стоял Тутаринов, подгоняя Сергея резкими жестами: «Давай, скорей!»
— Поспел! Сигай на катер: «Абакан» на работе, тебя забросят на него.
Испросив у головного «добро», ноль-девятый просигналил мателоту и вышел из походного ордера. Взревев двигателями, рванул к «Абакану».
Едва ступив на палубу родного корабля, Сергей увидел Голодова, а рядом с ним — Шнейдера!
— Видим, что прибыл, — добродушно прервал доклад Сергея мичман. — Весь корабль любовался твоим шикарным прибытием: адмирал, да и только!.. Вот, — указал на Шнейдера, — наш новый командир третьего отделения. Вместо Шлунка. Да вы же знакомы давно.
Улыбаясь, херсонец подтвердил:
— Давно. Связаны, так сказать, крепкой и нежной дружбой. Здравствуй, Сергей!
— Здравствуй. С прибытием... — пробормотал Сергей и поспешил доложиться вахтенному офицеру.
Значит, херсонец стал не только сослуживцем, но и соседом по койке в их старшинской каюте. «Только этого и не хватало для полного счастья!» — с усмешкой подумал Сергей.
Так началась их совместная служба.
КРУТЫЕ ПОВОРОТЫ
Пауль вернулся в Балтиморск злым и раздосадованным. Оскар сделал вид, что не заметил этого.
— Ну-с, как съездилось в столь любимую и памятную вам Белоруссию? Как принял вас Минск?
— Великолепный город, черт бы его побрал. Шикарные магазины, торговля богатая...
— Вы ездили «Гастрономы» ревизовать? Я что-то запамятовал.
— Вроде того получилось... — Пауль хмуро помолчал. — В общем, соорудил я превосходный портативный газорезный аппарат. И что же?..
— Что же?
— Украли! Уже в поезде. Сперли самым наглым образом! Вышел в туалет, вернулся — чемоданчика как не бывало! Это в храме-то коммунизма!
— Действительно. Я просто не представляю, как вы переживете такую медлительность коммунистического воспитания народов СССР!
— Перестаньте паясничать. Нет, Оскар, низшая раса так и останется низшей, сколько ее ни...
— Но-но, коллега! Не забывайте, что я тоже принадлежу к ней. И здесь все же моя родина.
— Что-о? Бросьте, «патриот», не смешите. Ваша родина — в паспорте без подданства и чековой книжке.
— Тоже неплохо: всегда у сердца! Однако — к делу. С аппаратом пока потерпим. Сейчас важнее, чтобы вы экстренно повидались снова с резидентом.
— Почему?
«Да потому, что хотя вы оба и зубры, но я вас оставлю в дураках! Наступило мое время!» — подумал Оскар и ответил с язвинкой:
— Потому, что я не удостоен явки к нему, это ваша привилегия. И еще потому, что этот Марс безусловно располагает немалыми финансами, на которых сидит, как собака на сене. А разве вам не досадно это? Мне досадно...
— Оскар, давайте действительно к делу. Вам, вижу, что-то удалось без меня. Что? Неужели смотритель?
Оскар выглянул из кабинета — не пришла ли Алиса? — вернулся, ответил:
— Нет. Вы же сами убедились: кремень с партбилетом. Сейф возьмет водолаз.
— Вот как? Это великолепно! Просто здорово! Как вам удалось?
— Вам детали важны или результат?
— Вы правы. Каковы его условия?
— Это деловой вопрос. Десять тысяч и загранпаспорт с визой.
— Только-то? Это даже сверхскромно.
— В его глазах это состояние!.. Я тоже считаю эту сумму мизерной. Поэтому мы увеличим ее. А то даже неловко перед Марсом, несолидно.
— Увеличим? Зачем? Я что-то не понимаю...
— Стареете. В успехе нашей операции больше всех заинтересован сам Марс. И если вы втолкуете ему, что я ничего уже сделать не смогу и водолаз — его единственный шанс, он все отдаст. А сколько запросил водолаз, он же не знает!.. Себе я назначаю двадцать тысяч. Сколько вы еще накинете для себя — дело ваше.
— Однако! Да вы просто акула, Оскар! — усмехнулся Пауль.
— Отнюдь. Акула рвет добычу только себе, а я равно забочусь и о своем товарище.
— Очень заботитесь. Пароль-то — у меня! — отыгрался Пауль.
— Впрочем, если вам не важна дотация в какие-то там десятки тысяч, вы вольны отказаться от своей доли.
— Ну, зачем же... Так что́ надо доставить, конкретно?
— Оформленный паспорт без фотографии. Переводную пленку с печатью, чтобы поставить потом на фотографию. Ну, и чеки на предъявителя в швейцарский или другой банк. Все. Вечерний самолет через четыре часа.
Пауль ушел.
Оставшись один, Оскар развалился в кресле посмеиваясь. Никакого водолаза у него на прицеле не было, разумеется. Паспорт требовался ему самому: он намерился разыграть свой вариант эндшпиля. «Итак, первый шах хотя и не объявлен, но сделан. Пауль согласился и выжмет из Федотова требуемое — это он умеет. Стало быть, я должен решительно действовать, чтобы к возвращению Пауля у меня все было готово. А если самому добыть документы и доставить их — перевод в высшую категорию обеспечен: генерал ценит ловких, находчивых и решительных!..»