На протяжении всего разговора Дональд не произнес ни слова. Биком с клиентом сошлись, наконец, на двадцати процентах: десять за растяжение связок и десять за выговор от начальства. Поднялись, пожали друг другу руки.
И тут подал голос Осборн.
- Спроси его, - обратился он к Биному, как будто лейтенанта и не было в кабинете, - спроси его, во сколько он оценил бы вывихнутую челюсть и несколько выбитых зубов?
Во взгляде Мориса появился тревожный интерес. Вопрос был очень сейверским. Но господин Ван-Вааден намека не понял. Сделав вид, что его совершенно не оскорбило обращение через посредника, он задумчиво пожал плечами, прикинул в уме и сказал, что это соответствовало бы десяти-пятнадцати процентам.
- Но я не понимаю, к чему эти разговоры. - Он так же обращался к Бикому, даже не глядя в сторону Осборна. - Челюсть у меня на месте, с зубами тоже все в порядке.
- Сейчас, - сказал Дональд. Затем он сделал быстрый шаг вперед, взмахнул рукой и... Ван-Вааден пролетел через кабинет, гулко ударился о стену и стал сползать по ней вниз. Глаза его закатились, на губах показалась красная пена.
Биком хладнокровно плеснул из сифона в стакан, склонился над летчиком. Потом обернулся к сейверу, покачал головой:
- И не пахнет десятью процентами. Верные тридцать - челюсть ты ему сломал.
Дональд скупо ухмыльнулся:
- Не рассчитал.
Он достал книжку, выписал чек и положил его на стол, потом вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.
2. Побег вдвоем
Руки стянуты сзади наручниками. Чувствуется, что пластиковые, затягивающиеся при малейшей попытке освободиться. Синяя, грубого хлопчатника роба. На ногах тяжелые башмаки. Добротные, рассчитанные на многолетнее пользование. Тюрьма, похоже. Х-хе, в тюрьме Дональду Осборну сидеть еще не приходилось!
Впрочем, в данный момент он не сидит, а идет. По длинному полутемному коридору. В спину то и дело тычут стволом карабина - поторапливают. Коридор узкий, в стенах железные дверцы с засовами и замками. Захудалая, должно быть, тюрьма. Сыро, с потолка капает в мелкие лужицы на полу. Шлепанье капель, гулкий топот конвоира да шарканье Дональда - уж больно тяжелы ботинки, - вот и все звуки. Ночь сейчас, что ли?
Конвоир, ожесточенно засопев, еще пару раз больно сунул стволом между лопаток, и коридор кончился. За поворотом его перегораживала решетка из толстых стальных прутьев. Конвоир подтолкнул Дональда лицом к стене, позвенел ключами, затем опять же стволом карабина заставил пройти в открывшуюся в решетке дверь. Процедура повторилась, на этот раз конвоир, закрывая дверь, возился подольше, а Дональд стоял, почти уткнувшись лбом в сырой бетон стены, и размышлял о том, куда же судьба и профессия закинули его на этот раз?
Предпринимать что-то было явно рано. Уясни обстановку, разберись что к чему - потом действуй, применяя все свое умение и используя обстоятельства. Правило сейвера, хотя применимо не только к экстремальным ситуациям.
Пока время позволяло. Персонифицировать себя так, сразу, было довольно трудно. Под мышкой чувствовалась коробочка «вызовника». Скорее всего, ее пронесли тайно и тайно же передали клиенту. Вряд ли «вызовник» мог попасть сюда вместе с клиентом. А это означает, что зарегистрирован «вызовник» в фирме на другую фамилию и на другую совсем личность. Теперь вот еще вопрос: кто клиент, за что в тюрьме оказался? Может, Менсон-Сатана какой-нибудь, маньяк, садист, вообще бяка. А может и хороший человек, невинный. Такие тоже в тюрьмы попадают. Всякое случается.
Дональд, повинуясь молчаливым приказам конвоира, шагал, отмечая все подробности, автоматически прикидывая возможности для бегства, но попыток освободиться не делал, выжидал.
Все шло своим чередом. Коридор, решетка с дверью, лестница, решетка с дверью, опять коридор и опять решетка. Выводили его из подвала. Довольно глубокого, надо заметить. Как-то незаметно охранников стало двое, потом возник офицер в черном мундире. Он давал указания солдатам, но слишком тихо, Дональд уловить, о чем шла речь, не мог. Язык показался испанским. Ничего, тоже скоро должно выясниться.
Краем глаза он изучал конвоиров. Рожи у них были те еще. Один худой, высокий, чуть не гнулся под тяжестью карабина. Второй, тот, что с самого начала все подталкивал в спину, был в противоположность первому свинья свиньей. Жирные щеки почти скрывали маленькие глазки, штаны на толстых ляжках вот-вот треснут. Оба одинаково небриты и вид имеют невыспавшийся и усталый.
Офицер - выбрит до синевы, перетянут в талии ремнем и выглядит выглаженным и ухоженным. Ни следа усталости, кроме черных кругов под глазами, по сторонам острого крючковатого носа. Что-то происходит, какие-то события, раз они все еще не высыпаются. Примем к сведению.