Порывшись в нашем барахле, я нашел моток веревки — футов сто, Кэп ее сунул во вьюк на всякий случай, веревка под рукой всегда сгодится. У Джо тоже нашлась веревка, я связал их вместе, зашел в хибару, вытащил свою подзорную трубу, снова вышел и принялся изучать этот городишко.
Там было четыре палатки — одна большая, вроде салунных палаток в городке строителей железной дороги, остальные три маленькие. Пара оседланных лошадей, с вьюками за седлом… несколько человек на улице.
Что-то тут меня корябнуло. Если там, в городке, действительно сорок человек, так где ж они все?
Взял я свой винчестер и прошелся вдоль опушки, тщательно обыскал нашу террасу, осмотрел все возможные подходы. Мне казалось, что они вряд ли решатся на новую атаку теперь, когда я вернулся, ведь Джо с Кэпом отбили их вдвоем. Но могли и решиться.
Эта мысль меня встревожила — Эйндж Керри в лагере, Кэп Раунтри больной. Похоже на то, что в конце концов придется мне таки самому двинуться на них.
Настал вечер, Джо Раггер вышел стоять на часах, а я вернулся в лагерь поесть. Кэп пришел в себя и смотрел на меня снизу вверх.
— Придется тебе все взять в свои руки, Телл. От меня теперь помощи мало.
— От тебя уже была помощь. — Я присел на корточки возле его постели, согревая руки о кружку с кофе. — Кэп, я собираюсь навестить их сегодня ночью.
— Будь осторожен.
— Если их не пугнуть малость, они наберутся духу и выйдут на охоту за нами. А мы не можем допустить, чтоб они стреляли по лагерю, когда Эйндж тут и ты лежишь.
— Славная она девочка.
— Видел бы ты, что за жуткие места там наверху. Понять не могу, как она там выжила, многие месяцы, одна-одинешенька.
Я видел, как сдал Кэп. Потребуется много времени и самая лучшая кормежка, чтобы к нему вернулись силы… просто счастье, что Эйндж здесь.
А тут и она вошла, принесла миску супу для Кэпа, но на меня и глядеть не хотела. И что, по ее мнению, мне надо было там делать? Стоять на месте и ждать, пока меня пристрелят? Я, конечно, выстрелил первым, но Китч знал, на что идет, не из засады же я в него стрелял. И когда он вышел из лесу мне навстречу с револьвером в руке, так он тоже не собирался со мной в ладушки играть.
Все-таки здорово она красивая. Махонькая, тоненькая и милая. Хоть и одежды у ней было только латаное-перелатанное платьице, и вряд ли появится что-нибудь получше, пока кто-то из нас не сможет выбраться в Силвертон или Дель-Норте.
В лице у нее появилась краска, уже она не такая бледная была, она причесала эти свои волосы и как-то так их уложила наверху, как вроде на модной картинке, что я видел в «Книге для Дам» некоего Годи. Так вот она была просто красавица, могу вам заявить!
— Увидимся еще, — сказал я и поднялся на ноги. — А ты тут выздоравливай.
Вдруг так захотелось заговорить с ней, только что я мог ей сказать? Мне казалось, она не желает от меня никаких разговоров, короче, я ушел, и внутри у меня было здорово тошно.
Вышел на опушку, стоял, пялясь на два-три огонька в городке, и думал, каким дураком может быть человек.
Да что она такое, в конце концов? Просто худая девчонка с кучей рыжих волос… не из-за чего с ума сходить.
И настроение у меня переменилось. Задумал-то я провернуть в городке веселое дело, но сейчас весь юмор куда-то улетучился. Я смотрел на городишко и чувствовал, что хочу пойти туда и всех перестрелять.
Только я не видел надежного способа победить, если начну стрелять, а я должен победить. Джо — надежный человек, но он не ганфайтер. Первый раз в жизни мне захотелось поднять глаза и увидеть, что с горы спускается Тайрел.
Только Тайрел за много миль и много дней пути отсюда, и все, что тут случится, мне придется расхлебывать самому. Как бы то ни было, никакого толку мечтать, что человек мог бы сделать, кабы подмога была… уж лучше потратить это время на то, чтоб придумать, как самому управиться.
Собрал я эту веревку, отнес к своему коню и оседлал его.
— Джо, — сказал я, — будь осторожен. Они могут налететь на лагерь. Если налетят, и если я буду в состоянии, так окажусь тут как тут, но ты отбивайся, пока я не вернусь.
Эйндж стояла на фоне костра, и я не мог рассмотреть ее лица. Уже отъезжая, я поднял руку. Буркнул «Увидимся» и коленями послал аппалузу вниз с нашей террасы, в речную долину.
Было прохладно и безветренно. Облака нависали низко, из-за них ночь была особенно темная. В воздухе пахло сосной, дымком от костров, и варевом тоже.
Рядом с городком я остановил аппалузу, слез с седла и привязал коня в каких-то ивняках у речки. Положил руку ему на плечо.
— Стой на месте, паренек. Я недолго.
Хотелось бы мне знать, правда это или нет.
Может, все обернулось бы точно так же, если б я нарвался на самую худшую из них всех. Взять хоть эту Эйндж — она меня ни в грош не ставит, а я, даю голову на отсечение, в нее втюрился по уши.
И вряд ли она на меня даже глянет. Такая красивая девчонка может перебирать мужчинами. Никто никогда не называл меня не то что красивым, даже симпатичным — кроме Ма… но даже Ма, хоть уж как ей хотелось, все ж таки, похоже, говорила такие вещи здорово нерешительно.
И ничего я из себя особенного не представляю — кроме размера. Единственное, что я умею лучше, чем первый встречный-поперечный, — это читать следы… ну, может, еще стреляю не хуже других. А в остальном только во мне и есть хорошего, что крепкая спина.
Взять хоть этого Блэкстона. Я грыз эту книжку, как собака мозговую кость, все старался добраться до сути, но эту штука требовала времени. Уже сколько дней я с ней сижу, то брошу, то снова возьмусь, и ни до чего пока не додумался.
Он толкует там много такого, что приходится обдумывать то с одного боку, то с другого, хотя в конце концов оно все оказывается со смыслом. Если бы я мог выучиться читать как следует… мне, конечно, никогда не стать юристом вроде Оррина, но все ж таки…
Ладно, сейчас не время мечтать. Па, он всегда советовал найти время поразмыслить, но сейчас неподходящее время.
Взял я эту веревку, свой винчестер и начал подкрадываться поближе. Бесшумно ступая по земле мокасинами, подобрался к большой палатке, продел свою веревку через четыре оттяжки, которые ее держали, обнес петлей одну маленькую палатку и замотал на оттяжках другой маленькой палатки. Потом вернулся к своей лошади, отвязал ее, сел в седло и привязал свободный конец к седельной луке.
Все в городке было тихо-мирно. Внутри палатки народ разговаривал, звенели стаканы, брякали покерные фишки. Ну просто стыд и позор беспокоить людей.
Я подвел лошадь к дому, встал на седло и подтянулся на крышу. Снял с себя рубашку и затолкал ее в дымовую трубу. А после потихонечку слез с крыши. К тому времени, как я снова оказался в седле, внутри там начался сумасшедший дом. Помещение стало заполняться дымом, снаружи слышно было, как люди вопят перепуганно, ругаются и кашляют. Я повернул коня, подал его вперед, пока веревка натянулась, испустил дикий вопль, как команч, и всадил шпоры этому аппалузе в бока.
Эти шпоры его жутко удивили. Он рванулся, как испуганный заяц. Я несся, обрывая оттяжки и сваливая на землю палатки. А когда выбрал всю веревку, поскакал обратно между палатками сломя голову. И когда я сделал круг, вся толпа народу попалась в эту петлю.
Она их свалила на землю, кое-кого поволокла. А я бросил веревку и, наклонившись с седла, выдернул палаточный шест. И поскакал прямо на толпу, похлопывая этим самым шестом по черепушкам.
Тут какой-то парень на крыльце недостроенного магазина вроде начал соображать, что к чему, и схватился за револьвер. Я кинул шест прямо ему в лицо и крикнул:
— Лови!
Он отскочил назад, споткнулся о верхнюю ступеньку и завалился внутрь.
Я отъехал в сторону и остановился в тени. Да, наделал я шуму, будьте уверены. Две маленькие палатки завалились, и люди барахтались под ними. Большая палатка перекосилась и наклонилась. Крик стоял немилосердный, кто-то вопил: