В тогдашней правовой системе единицей являлась не личность, а клан. Родственники вершили кровную месть, несли совместное наказание за преступление одного, оплачивали содержание заключенных в тюрьме и работу палача. Наивысшей ценностью считалось выживание клана. Например, Мацу, которая сдалась в заложницы Токугаве Иэясу, превозносили за мудрость: Мацу защитила дом Маэда от войны. В XVI веке обменивали 6–10летних сыновей самураев на еду у португальцев [157, с. 142–143], в эпоху Эдо продавали дочерей в бордели, чтобы заплатить налоги (нэнгу), а в эпоху Мэйдзи продавали дочерей на текстильные фабрики и за рубеж в проституцию.
Цель — обеспечить благополучие всего клана, поэтому в эпоху Эдо 25–39 % семей любого статуса усыновляли взрослых людей за их деловые качества, женили на своих дочерях. Если родной сын не годился для управления имуществом, наследовал приемный. До сих пор 98 % усыновлений в Японии — это взрослые мужчины, мукоёси. В 2011 году было 81 000 усыновлений, из них 430 детей, остальные — мужчины 20–30 лет, эффективные менеджеры семейного бизнеса. Прагматичная причина — усыновляют с целью понизить налог на наследство [260]. Нынешнего потомка сёгунов Токугаву Цунэнари усыновили собственные бабушка и дедушка. Токугава — фамилия его матери, а отца — Мацудайра [246].
Обличительские тексты о закрепощении женщин часто основаны на одном нравоучительном трактате «Онна дайгаку», в то время как сохранились записи и художественные произведения 12 тысяч женщин эпохи Эдо, в том числе свыше 160 путевых дневников [254]. Жены самураев не сидели взаперти: посещать храмы, поклоняться духам предков и молиться за свою семью и всю страну (тэнка) было обязанностью женщин из воинского сословия. Дамы со служанками ездили в паломничества, катались на лодках, ходили смотреть на фейерверки, и далеко не всегда их сопровождали мужчины [297, с. 395–396]. Женщины участвовали в поэтических кружках вместе с мужчинами, и группы учениц ездили на экскурсии по знаменитым своей красотой местам и храмам [296, с. 3, 14]. Существовала должность таможенницы, проводившей досмотр женщин. Запрет на разъезды без мужчин — миф.
Женщины эпохи Эдо были юридически дееспособны, подписывали документы и представляли своих родственников-мужчин в суде, имели право выгнать примака. Открывали свой бизнес — хлопковые и шелковые мануфактуры, завещали их своим детям. Место скопления таких мануфактур в провинции Кодзукэ рядом с Эдо называлось «провинцией, где правят женщины» [295, с. 377]. Фрейлины вели документацию и переписку своей госпожи. Учительницы учили не только девочек в тэракоях и служанок в особняках, но и взрослых мужчин. Ученые конфуцианцы передавали знания своим дочерям, чтобы те устраивались на службу к женам даймё и зарабатывали себе на приданое. Чтобы поступить на службу в особняк в Эдо, служанке любого происхождения требовалось хорошо знать грамоту [152, с. 20–23, 5255].
В художественной литературе эпохи Эдо крестьянки, приехавшие в город на заработки, вызывают мужчин-самураев на судебный поединок на арене, и этих женщин все поддерживают [128, с. 41–48]. Сам факт, что этот сюжет был пропущен цензурой, говорит о том, что за женщинами признавалось право на кровную месть.
Конфуцианцы в эпоху Эдо активно осуждали жен даймё и сёгунов, и вздед за ними публицисты эпохи Мэйдзи объявляли, что настала пора уничтожить многовековое правление женщин [283]. Мэйдзийский гражданский кодекс, действовавший в 1898–1945 гг., был основан на конфуцианских идеях и поражал женщин в правах: теперь муж распоряжался имуществом жены, ей требовалось получать разрешение мужа на заключение любой сделки, получение подарков, наследства. Закон о первородстве запрещал женщинам становиться главами семей [262]. Историки объявили, что в семье самураев (иэ) главенствовал pater familias, который командовал младшими братьями, женой и детьми. У кугэ, ремесленников, крестьян и купцов не было pater familias’a. Теперь же все японцы должны были стать самураями — служить в призывной армии, создавать семью-иэ с наследником — старшим сыном. Иэ — мэйдзийское новшество: у крестьян, составлявших 85 % населения, в разных частях Японии по обычаям наследовал младший сын или старшая дочь, или выбирали самого эффективного, или же наследство делили поровну[2]. Женщины наследовали родительский дом, становились главами семей — в таком случае муж (нюфу, примак) поселялся на территории жены.
2
Подробнее см. Michio Suenan, "First Child Inheritance in Japan" (1972), Chizuko Ueno "The Position of Japanese Women Reconsidered" (1987), Akira Hayami "The Myth of Primogeniture and Impartible Inheritance in Tokugawa Japan" (1983).