Такой же миф о сильной руке описывает правление Тоётоми Хидэёси, который будто бы создал сословную структуру, запретив самураям заниматься земледелием и коммерцией — то есть охоту за мечами и разделение сословий провели быстро и эффективно. Кто будет контролировать исполнение приказов Хидэёси на местах? У Хидэёси нет своих военных баз и чиновников в регионах. Тайко присылал из Осаки проверяющего — Исиду Мицунари или другого чиновника-бугё. Этот чиновник принимал отчеты и бегло осматривал часть территории. Самим даймё невыгодно проводить перепись, потому что население в ответ поднимает бунты: перепись означает повышение налогов и повинностей [121, с. 65–66].
Если принять на веру, что Хидэёси за 9 лет успел полностью реформировать японское общество, то представляется, что на Сэкигахару шли только одни профессиональные военные, живущие в призамковых городах и получающие жалованье.
В реальности основная масса бойцов на Сэкигахаре — крестьяне-призывники со своим оружием. Далеко не все самураи жили в призамковых городах. Даймё до конца эпохи Эдо оплачивали службу самураев выдачей земельных наделов.
Например, Маэда и Укита не участвовали в тайко кэнти, хотя были доверенными лицами Хидэёси. В тогдашних переписях — округленные цифры: столько-то земли под домами, столько-то возделывается. Списка жителей нет, поэтому перепись не может использоваться для выселения воинов из деревни, контроля за крестьянами и создания пятидворок.
Крестьян так и не разоружили: зажиточные крестьяне покупали мечи и аркебузы, луки, копья. На селе было больше аркебуз, чем в замке. Типичный пример: в замке Уэда было сто аркебуз, на селе — 327. Крестьяне охотились на оленей, кабанов, медведей, обезьян и птиц. Горожанам (тёнин) было разрешено носить мечи. Указ Хидэёси об охоте за мечами не действовал [68].
Японцы использовали огнестрельное оружие в течение всей эпохи Эдо [143]. Миф о безоружных японцах выгоден рекламщикам боевых искусств.
Запрет носить оружие всем, за исключением военных и полицейских, был издан только в эпоху Мэйдзи [155, с. 147].
Нет доказательств, что правительство Тоётоми планировало заниматься развитием рынков в центральной Японии [174, с. 146–147]. Нет и доказательств мифу, будто бы Ода или Тоётоми собирались вводить единую валюту. Хидэёси отливал золотые и серебряные монеты, но использовал их для награждения и подарков. Наградные монеты весили 165 г.
Экономическое новшество состояло в том, что Хидэёси перемещал по архипелагу большие армии, которым требовались поставки провианта и оружия. Купцы подвозили товар и продавали участникам похода, поэтому Хидэёси требовалось контролировать купцов из Сакаи и Хакаты. Он давал деньги в долг тем даймё, которые участвовали в его завоевательных походах, и даймё тратили эти деньги на войну.
Экономический проект был тогда один. Поэтому неверно видеть в западной коалиции борцов с изоляционизмом и устаревшим способом хозяйствования.
В 1993 году историк Филип Браун издал книгу "Central Authority and Local Autonomy", в которой показывал: догмы о жестком контроле над населением не подтверждены никакими архивными документами. Мало процитировать указ правителя, напоминал Браун, нужно еще найти свидетельства, что эти указы действительно выполнялись в регионах. Красноречивой была реакция рецензентов: «Браун наступает на ноги множеству коллег» [294, c. 599–600], «Браун слишком честен» [275, c. 14–19].
Миф о прогрессорах гласит, что Токугава пришел на все готовое, налаженное и работающее, и ничего сам не сделал, только обокрал своих великих предшественников: «Нобунага замесил тесто, Хидэёси испек пирог, а Иэясу его съел».
Японские историки уже отошли от этих стереотипов [168, c. 111–112]. Например, историк Канэко Хираку в 2014 году издал книгу «Ода Нобунага: реальный образ тэнкабито». Канэко пишет, что Ода не проявлял никакого новаторства в управлении и выделялся среди соседей только размером территории. Он завоевал ⅓ острова Хонсю и посадил своих наместников в захваченных провинциях, но местную власть не трогал: целью был сбор налогов и повинностей. До Оды Нобунаги словом тэнкабито (государь) называли Миёси Токэя, даймё с весьма бурной биографией. Сфера влияния его клана — Киото и Сикоку. В сохранившихся документах не говорится, будто бы Ода собирался объединять весь архипелаг: тэнка (государство) — это в первую очередь окрестности Киото [200]. Утверждения, что Ода боролся за идею, хотел объединить Японию — мэйдзийский миф.
Мори сам объявил Оде войну, согласившись поддержать храм Исияма Хонгандзи. Спустя несколько лет Ода инициировал мирные переговоры с Мори [72, с. 130–131]. Дипломат клана Мори, дзенский монах Анкокудзи Экэй, писал настоятелю храма Ицукусима в 12-й день 5-го месяца (год не указан), что обсуждает с вассалами Оды условия мирного договора. Экэй предлагал выдать одну из дочерей Оды замуж за Киккаву Хироиэ (Ицукусима бунко).