Мужчина вошёл в зал, лёгким поклоном приветствуя девушек.
— Как это понимать, княжич Хайдар? Нас похитили! По какому праву? — альвийка зорко следила за гетайцем, не купившись на эту напускную вежливость.
— Я сожалею, что дорога в мой дворец получилась такой… суматошной, прекрасная Огнеяра. Но мне поздно сообщили, что твоего так называемого мужа сегодня нет дома. Пришлось поторопиться.
— «Так называемого»? — переспросила видунья.
Гетаец с показушной ленцой прохаживался по залу, незаметно приближаясь к девушкам.
— На твоих запястьях — тарские браслеты. Их сделал известный мастер и сильный волхв. Желая новобрачным счастья, он вплетал в браслеты заклинание семейного лада. И во время брачного обряда самоцветы вспыхивали, — Хайдар кивнул на золотые ободки. — А в твоих браслетах они не горят, потому что обряда не было, и вы с Володаровичем не муж и жена!
Альвийка вскинула голову, врать дальше она не собиралась: видела, что это бессмысленно.
— Хайдар, добром прошу — отпусти нас!
Мужчина развёл руками:
— Не хочу и не могу! Ты пробралась в моё сердце! В мои мысли! В мои сны! Думаю только о тебе, о твоих глазах, о косах цвета пламени…
— Хорошо тебе живётся, если больше не о чем думать, — хмыкнула девушка, не реагируя на его сладкие речи.
Княжич погрозил пальцем:
— Не дерзи!.. — и тут же хмыкнул. — Хотя побрыкайся немного, моя кобылка! Так даже интересней.
— Хайдар, ничего интересного не будет! — заявила Огнеяра.
Мужчина самоуверенно хмыкнул и вдруг сказал:
— Я слышал от отца: вы интересовались этим дворцом. Не хотите прогуляться со мной? Я покажу вам главную галерею.
Видунья неясно, но видела, что Хайдар решил потянуть время, усыпляя их бдительность. Время нужно было и Радомиру с Ланом, чтобы вытащить девушек отсюда.
— С удовольствием!
Хотя на лице не было ни капли радости.
Княжич терпеливо водил своих гостий по дворцу, рассказывая его историю. Но никто: ни он, ни девушки — толком не смотрел по сторонам, каждый думал о своём.
Альвийка сразу узнала ту самую мозаику.
— Какая красота!
Мужчина осёкся на полуслове, удивлённо глядя на Огнеяру. Княжич не привык, что его перебивают, тем более женщины. Но ещё больше его взволновал голос девушки — мягкий, обволакивающий, словно тёплый ветерок. Хайдар представил, как она ТАК произносит его имя, и желание забурлило в крови.
А видунья замерла перед огромной мозаикой, занимающей всю стену. Здесь работали настоящие мастера! Альвийка восхищённо разглядывала богатую палитру цветов, плавные переходы, сливающиеся в одну цельную картину. И вот уже на лазурном небе светит солнце, щедро даря свои лучи благодатной земле. А посередине, как и говорил Озгюр анак Дайли, огромный красный дракон с золотым яремом на шее тянет золотой плуг.
— Кто это? — спросила Огнеяра у княжича, указав на пахаря.
Хайдар задумался:
— Это что-то из древних преданий…
— Какая странная пашня остаётся после плуга, — альвийка дотронулась до гладкой смальты. — Почему одни камни синие, а другие — чёрные?
— Этим плугом мир был поделён на Явь, — княжич показал на голубую часть, — и Навь, — рука коснулась чёрной половины.
— Да, но мир делил Семаргл и запрягал он Чёрного змия, а это дракон?
Хайдар не знал ответа и недовольно передёрнул плечами:
— В этих сказках всё так запутано!.. Какая разница?
Огнеяра хмыкнула, пристально разглядывая пейзаж, изображённый мастерами. Желтовато-золотистыми камнями были выложены три горы, крайняя слева зияла чёрной расщелиной. С центральной — каскадами срывалась голубая река. Альвийка вновь восхитилась мастерством мозаичников: настолько реально была передана прозрачность воды и брызги. А Хайдар не сводил глаз с девушки и, не удержавшись, сдёрнул платок с медово-рыжих волос.
— Ах!.. Ты альв?!.. У меня были альвийки, но не такие.
Со стороны гетайского княжича ничего, кроме похоти, видунья не почувствовала: ни страха, ни презрения к «магической скверне». Огнеяра выхватила платок из его рук:
— Ты прав, я не такая!
Мужчина согласно кивнул:
— Не такая! Ты слишком красива, Огнеяра, для обычных мужчин! Твоя судьба украшать княжеские дворцы.
— И ублажать князей? — закончила видунья с ехидной усмешкой. — Хайдар, свою судьбу я буду решать сама.
— Уже нет, радость моего сердца! Отныне ты моя!