Радомир и Лан обедали на втором этаже в снятой на ночь комнате. Волхвы тихо переговаривались, обсуждая сложившуюся ситуацию, и решали, как быть дальше. Тарс недовольно глянул в окно. Опять снег! А уже середина березосола (март — Прим. авт.). Значит, снова придётся месить дорожную коломуть. Зябнуть сырыми днями и надеяться, что не придётся ночевать на холодной земле. Мужчина передёрнул плечами и поднялся:
— Пойду гляну: привели наших лошадей от кузнеца или нет.
Лан кивнул, дожёвывая пирог:
— Давай. А потом вместе сходим за припасами.
Радомир, не дослушав, вышел в тёмный коридор.
Он узнал альвийку сразу, как только увидел. Несмотря на то, что она стояла боком и о чём-то расспрашивала хозяина. Старый миконец махнул в сторону лестницы на второй этаж. Нимфириель глянула в указанном направлении, заметила колдуна и улыбнулась. А тот, скрестив руки на груди, насмешливо наблюдал за приближающейся девушкой.
— Даже не знаю, что думать, Ним!
— Что так? Фантазии маловато? — в тон ему ответила видунья, становясь рядом.
Мужчина молча разглядывал альвийку. Та не выдержала первой:
— Понятно: мы гордые, спрашивать ни о чём не будем! Да?.. Ну и ладно! Я сама скажу, — Нимфириель пожала плечами. — Я кое-что нашла, и вас это точно заинтересует.
— Что? — Володаровича впечатлил её уверенный тон.
— Мы можем поговорить без свидетелей? — попросила видунья, с сомнением глянув на людей в общем зале. — И давай позовём ищейку. Не хочется два раза одно и то же повторять.
Тарс кивком указал наверх и пошёл первым.
— Не называй Лана ищейкой: обидится, — предупредил он девушку. — А обиженный Лан — это очень скучно. Он молчать может месяцами и нисколько не страдает при этом. А я от тоски подыхаю.
Альвийка понимающе кивнула и вошла в распахнутую дверь. Миконец, увидев девушку, даже не скрывал своего удивления.
— Объясни! — попросил он Радомира.
Тот пожал плечами:
— Сам пока ничего не понимаю, но давай послушаем, с чем к нам пожаловала эта красавица.
Нимфириель сбросила плащ и, пока волхвы усаживались за стол, налила себе воды.
— Насилу вас догнала.
— Зачем? — поторопил её колдун.
Альвийка вытащила из рукава небольшой свиток:
— Я отыскала в дедовой библиотеке одну интересную рукопись.
— Лунхар привёз в Элимейс всё, что смог найти, — возразил Лан.
— Верно. Он показал вам книги, где упоминаются волшебные мечи, — девушка кивнула и пояснила: — А в этом свитке описывается история одной войны, даже не войны, а последней битвы. И есть интересная приписка… — Нимфириель передёрнула плечами и призналась: — Мысли об этой рукописи не давали мне уснуть. Я не могла дотерпеть до утра.
Радомир напрягся, пристально глядя на видунью. Её чутью он доверял безоговорочно.
— Показывай!
Но как только мужчина протянул руку, альвийка спрятала свиток за спину:
— Взамен ты выполнишь мою просьбу.
— Рад, не соглашайся, — зашептал миконец, — если бы всё было так просто, она сразу сказала бы, чего хочет.
Тарс с усмешкой глянул на нахмурившуюся Нимфириель:
— От неё так и так не отделаешься. Эта альвийка упёртая, как баран.
Девушка недовольно сморщила носик и укоризненно глянула на шушукающихся волхвов:
— Неприятно, когда тебя обсуждают в твоём же присутствии.
Лан хмыкнул, но глаза опустил. А видунья посмотрела на колдуна.
— Так что ты решил?
Мужчина задумался. Что она может попросить у него? Понятно, что не золото. Что-то, связанное с ворожбой? Нимфириель постоянно расспрашивает про школу Триглава и про его учёбу там. Или?.. Радомир прищурился: альвийка скажет прилюдно попросить прощения за то, что он столько времени гонял её по Черногорью? Вряд ли. Он извинился, она приняла извинения, поставив точку в той истории. Что тогда?..
От раздумий Володаровича отвлёк желтоватый свиток, покачивающийся в воздухе.