Так он говорил, сделав самые честные глаза, однако к сумке Глеба, действительно, сидел подозрительно близко. Впрочем это еще ничего не значило: они все сидели тесно за маленьким дощатым столом.
Велизарий сказал:
— Какой мне смысл тыкать в тебя пальцем, если ты не вор?
— Ты все придумал! Я убью тебя!.. — все сильнее горячился Каллистрат и уже хватался за меч.
Глеб велел:
— Успокойтесь! К чему ссориться из-за денег?
— Дело не в деньгах, — начинал повышать голос и Велизарий, — а в воровстве!
— Я убью тебя! — опять обещал Душегуб. Щелкун сказал:
— Проверь, Глеб, деньги. Глеб заглянул в сумку:
— Деньги на месте. Хотя я не помню, сколько их было.
— Вот видишь! — обрадовался Душегуб. — На месте денежки!.. Глеб, ты мне веришь?
Глеб хотел замять это дело и сказал:
— Конечно, Каллистрат, я тебе верю. Но здесь обиделся Велизарий:
— Значит, ты не веришь мне? Значит, я солгал? И ничего такого не было? И вор не тянулся к твоей сумке?
Глеб не знал, как быть. Он взял свою чашу. И, пока пил, думал.
Вытер губы рукавом, сказал:
— Я и тебе, Велизарий, верю. Но смотри, в башне полумрак. Костер небольшой, факелы почти прогорели. Мечутся тени. Тебе могло и привидеться…
Глебу очень хотелось прекратить этот спор, но он продолжался бы еще долго и неизвестно к каким бы последствиям привел, если бы в башню тут не вошел Волк. Глаза его выдавали возбуждение.
Волк сказал:
— Крестоносцы!
И все поскорее высыпали из башни на стены — посмотреть.
Но сначала ничего не увидели. Была очень темная ночь.
Стражники крестоносцев услышали…
Из темноты с холмов стали доноситься нарастающий топот, ржание лошадей, крики…
Глеб кивнул:
— Да, похоже, что это они! Давно уже ходят слухи… — и распорядился: — В башне навести порядок… Проверить ворота… Доложить Трифону…
Воины бросились исполнять приказания; внизу, на мостовой, зацокали копыта — кто-то поскакал к начальнику стражи.
И скоро Трифон тоже был на стене.
Начинало потихоньку светать. Стражники пристально вглядывались в тающую мглу. Сначала завидели привычные глазу покатые склоны холмов. Потом разглядели нечто пестрое на них.
Кто-то из стражей охнул:
— Господи! Как их много-то!..
Скоро стали ясно видны бесчисленные конные отряды рыцарей. Холмы были покрыты ими, как лесом. Поблескивали доспехи в бледном утреннем свете, пестрели нарядные одежды и украшенные гербами щиты.
Глядя на несметное рыцарское войско, Трифон щурил глаза:
— О, я их ненавижу!.. — прошептал он. — Пока они добрались до города, ограбили и разорили полстраны.
Глеб, слышавший эти слова, сказал:
— Я тоже разговаривал с беженцами. Эти рыцари ведут себя, как враги, хотя спешат назваться друзьями.
— И это не удивительно! Попомнишь мои слова, юноша, не очень-то нужен им Гроб Господень и они сами не верят, что двинутся на Иерусалим. Этим рыцарям нужен Константинополь, а их герцогам — византийский трон.
Глеб был очень удивлен.
Начальник стражи, заметив его удивление, добавил:
— Вот посмотришь, они будут очень настаивать, чтобы мы им открыли ворота, и не будут спешить переправиться через пролив… И если Алексей, устроитель народов, поддастся на уговоры и пустит латинян в город, он тем самым убьет и город, и себя. Но император мудр. И нам остается только положиться на его мудрость, как ему на нашу верность. Алексей найдет выход и на этот раз…
Со стороны латинского войска все время слышался приглушенный шум. И вдруг шум этот стал нарастать и вылился в ликующий крик всего воинства.
— Что там происходит? — не мог понять Глеб. Трифон зло смотрел на рыцарей:
— Так они приветствуют город. Они рассмотрели его наконец! Он им понравился…
Глеб поражался. Этих рыцарей, сильных, хорошо вооруженных, окруженных оруженосцами, было раз в десять больше, чем насчитывало крестьянское ополчение полгода назад. С горечью подумал Глеб о том, что вот это войско отправить бы туда, под Никею, где, наверное, до сих пор высится гора мертвых. Уж эти рыцари разбили бы турок — в том сомнений быть не может!
Латиняне все время были в движении. Новые и новые отряды прибывали к ним. Они выстраивались на холмах в каком-то определенном, известном только самим латинянам порядке.
— А вот и их повелитель! — прошипел Трифон. — Храни нас Бог!..
Перед войсками появился всадник. Все опять закричали — еще громче прежнего. Этот крик двумя-тремя волнами прокатился над холмами.
Вокруг всадника быстро образовалась свита.