Всадник, коего отличал от свиты ярко-алый плащ, обращался к воинству с речью. Время от времени рыцари отвечали своему герцогу радостным дружным криком.
Глеб оглянулся на город. Тот был невероятно красив даже в это пасмурное утро. Жители полиса, привлеченные шумом, взволнованные, начинали скапливаться у стен. Они кричали снизу, спрашивали стражу, что там снаружи происходит и почему не открывают ворота. Воины рассказывали горожанам, что видят. Воинов на стены высыпало — тысячи. Всем любопытно было посмотреть на крестоносцев. И зрелище сильно впечатляло греков.
Вот латиняне прокричали что-то трижды и затихли. Алый плащ направил своего коня к городу. Свита следовала за герцогом на некотором отдалении.
Вот герцог подъехал к воротам и остановился. Некоторое время он ожидал, не сходя с коня. Стража пялилась на этого рыцаря сверху. Сразу бросался в глаза огромный крест у него на груди. Стальные латы отсвечивали голубоватым светом, сверкали золотые шпоры.
Наконец рыцарь сказал:
— Полис! Открой ворота. Ты звал нас. У него был низкий сильный голос. Разумеется, никто не собирался открывать ворота. Рыцарь поднял голову и оглядел снизу стены:
— Есть тут кто-нибудь, способный отвечать за свои слова?
Трифон стал между зубцами башни:
— Слушаю тебя. Говори. Рыцарь поднял забрало:
— Ты кто?
— Трифон, начальник городской стражи. Рыцарь усомнился:
— Ты имеешь право говорить с герцогом? Трифон презрительно усмехнулся:
— Я имею право говорить и с твоим королем, ибо я — начальник константинопольской стражи. Всему миру известно, что наш полис — столица столиц.
Рыцарь не стал больше сомневаться, поскольку выбирать ему сейчас не приходилось.
— Я — Готфрид из Лотарингии. Открой мне ворота… Трифон обернулся к стражникам, среди которых стоял и Глеб, и вполголоса бросил:
— Либо он сумасшедший, либо принимает нас за дураков! Мы сейчас пустим его, пустим эту ораву, и считай — город завоеван!.. — рыцарю же сказал громко: — Я не открою ворот.
— Почему? Ты хочешь расстаться с головой? — этот Готфрид держался напористо. — Ваш император нас звал. Он нас ждет, а какой-то начальник стражи не желает нас пускать.
Трифон отвечал невозмутимо:
— Ворота откроются только с повеления императора.
— Почему же он не велит? — недоумевал герцог. — Он что, не знает о нашем появлении? Должно быть, весь мир слышал, как мы сейчас приветствовали его…
— Возможно, император занят. У него всегда какие-нибудь важные государственные дела…
Очень не понравились Готфриду эти слова. Он вскипел, переменился в лице:
— Что может быть важнее нашего появления? Трифон был ядовит:
— Для меня это сложный вопрос. Я ведь не веду дел императора.
— Ну так доложите, что мы здесь, — нервничал герцог. — Придется подождать. Рыцарь покосился на свою свиту:
— Я не привык ждать. Все города пускали меня сразу…
Трифон опять обронил вполголоса:
— И были разорены…
Герцогу пришлось убраться восвояси. Иного выхода у него не было. Торчать неизвестно сколько времени перед запертыми воротами — было явно ниже его достоинства.
Войска латинян расположились перед полисом лагерем.
К полудню начальника стражи посетил Никифор Вриенний — стратег и приближенный человек императора. Трифон сделал ему полный отчет о происшедших событиях.
Никифор остался удовлетворен. Он велел ждать и не предпринимать никаких шагов. А если герцог явится вновь — сопроводить его к императору во Влахернский дворец.
Целый день стояли под стенами города крестоносцы. Ближе к вечеру Готфрид опять подъехал к воротам:
— Эй! Ты еще здесь? С кем я разговаривал?
— Слушаю тебя, — Трифон глянул вниз. На этот раз герцог был без шлема:
— Не очень-то вы гостеприимны, греки. Мои люди пришли защитить вас от турка и стоят голодные целый день…
Трифон, скрипнув зубами, молвил негромко:
— Разорили полстраны и не наелись, — а герцогу сказал: — Император Алексей, устроитель народов, выразил соизволение принять Готфрида из Лотарингии.
И велел открыть ворота.
Герцог со свитой из двадцати рыцарей въехал в Константинополь.
Глава 14
Глеба и еще нескольких декархов Трифон взял с собой.
Пока они спускались с башни, начальник стражи говорил:
— Смотреть за латинянами в оба. А если что… если заметите какую угрозу, рубить беспощадно…
Конная стража и крестоносцы уже ожидали их. Трифон с декархами поехал впереди.
Глеб оглянулся пару раз на Готфрида. Герцог был мрачен; ему, как видно, не нравился оказанный греками прием. И на стражу, окружившую его свиту, он посматривал настороженно…