Милий выпучил глаза. Он не ожидал такой скорой развязки; видно, как о воине, он был о себе лучшего мнения. Кровь у него пошла ртом. Милий закашлялся и скривился от боли.
Глеб выдернул меч.
Милий, упав на траву, захрипел. Кровь пузырилась у него на губах. Он зажимал рукой рану на груди. С мольбой, с безумным ужасом смотрел на Глеба:
— Не добивай!.. Дай пожить…
Прохрипев эти слова, Милий опять закашлялся.
Глеб отер меч о траву. Когда он вложил меч в ножны, Милий был уже мертв.
Осмотрев избушку, Глеб оседлал одну из лошадей. Двух других взял на повод и выехал на дорогу.
Глава 4
В церкви на службу набилось полно народу. Священник-грек произносил проповедь. Речь его трудно было понять, ибо по-русски он говорил плохо, часто подменял русские слова, коих не мог вспомнить, греческими. Но у священника были большие, карие, очень выразительные, умные глаза, — как у апостолов с греческих икон. Люди смотрели в глаза священнику и, пожалуй, почти все, о чем тот говорил, понимали.
Многие из людей были новообращенными христианами. В недавнем прошлом язычники, а некоторые так и по сей день язычники, двоеверцы, — они с любопытством оглядывали храм изнутри. И проповеди о милосердии, о кротости, о братской любви, о всепрощении Бога были им внове.
Среди людей прятался Глеб. Надвинув на самые глаза черный половецкий колпак из мягкого войлока, он опустил голову и делал вид, что внимательно слушает священника.
Вошли в церковь два княжьих человека — дружинника. Они стали неподалеку от Глеба, у него за спиной, и слушали проповедь. Глеб раз-другой незаметно оглянулся…
Один из дружинников был тот, что приметил Глеба еще в воротах городка, дружинник почему-то внимательно оглядывал его лошадь, седло. Какие-то сомнения были у него, но потом, верно, отогнав сомнения, дружинник хлопнул лошадь рукой по крупу. После Глеб еще дважды видел этого дружинника на улицах Гривны.
Немного послушав проповедь, княжьи люди стали тихонько переговариваться.
— Милий где-то здесь, — сказал один дружинник. Глеб насторожился, слегка повернул голову, прислушался.
Второй дружинник — тот, знакомый уже Глебу, — возразил:
— Не должен здесь быть Милий. Он с побратимами нам пированье готовит. Расставил силки. Обещал поднять вепря…
Но первый дружинник сказал:
— А лошадей видел у церкви?
— Видел.
— Так одна из них — Милия лошадь. Точно! Второй дружинник помолчал. Видно, раздумы- вал. Потом сказал:
— Мне тоже показалась эта лошадь знакомой. Я ее еще в воротах приметил. Но сидел на ней не Мидий, а какой-то удалец. И в поводу у него были еще две лошади. Тот удалец сказал: на продажу…
Они надолго замолчали. Глеб даже подумал, что ушли. Оглянулся. Нет, дружинники стояли. Лица у них были сосредоточенные. Наконец опять заговорили.
Первый дружинник припомнил:
— У лошади Милия одно колено сбито. Помнишь, он еще сетовал, что неловко через изгородь перескочил.
— Помню. Но давеча не посмотрел.
— Хорошо. Как выйдем — посмотрим…
Глеб подумал, что ему надо бы выйти первым. Не хотелось Глебу прежде времени шум в городке поднимать. Не все он еще разузнал. Следовало поскорее увести лошадей.
Глеб собрался уж покинуть храм, как дружинники опять заговорили за спиной:
— А удалец-то тот вон стоит!..
— Где?
— Да вот же, рядом! В колпаке половецком.
— Не вижу…
— Такого великана и не заметить!
— А-а! Вижу… И верно, великан. Аскольдовым сыновьям под стать!
— Кому-кому, говоришь?..
Глеб, пригнув голову, стал протискиваться к выходу.
— Аскольдовым сыновьям, — повторил голос за спиной.
— Тем самым? — Да… Постой! А где удалец?..
У самого выхода Глеб едва не столкнулся грудь в грудь с молодым князем. Тот в сопровождении свиты — нескольких бояр и дружинников — как раз входил в храм. Мстислав равнодушно, как на любого из крестьян, глянул на Глеба. Корнил-десятник выскочил вперед и, прошипев что-то нечленораздельное, оттолкнул Глеба.
Корнил не узнал сына Аскольда, наверное, потому, что и думать не думал встретить его здесь — в городке. Да еще Глеб все надвигал на брови колпак.
Святополк из-за спины Мстислава бросил на Глеба надменный взгляд. Святополк удостоил Глеба взглядом, снизошел, впрочем как снисходил и до всех других, собравшихся в храме. Святополк входил в церковь с таким лицом, с каким входил, наверное, в хлев.