Выбрать главу

Глеб ступил на тропинку. И скоро увидел в сумерках небольшой приземистый дом с низкой дверью и с крышей, выложенной дерном. Окон в доме как будто не было. Не видно было и пристроек, и огорода. Вероятно, люди, что здесь жили, добывали себе пропитание охотой; возможно, продавали в селениях шкурки.

Поразмыслив, Глеб решился разбудить хозяев — нужно было, чтоб кто-то перевязал ему рану.

Он постучал в дверь. Но никто ему не ответил.

Тогда Глеб постучал еще раз и потянул дверь на себя. Однако дверь оказалась запертой изнутри.

— Хозяин, открой! — позвал Глеб.

Опять никто ему не ответил. Но показалось Глебу, что кто-то внутри дома зашевелился. И легкий шорох будто бы раздался из-за двери.

— Открой, хозяин, — опять попросил Глеб. Ему вдруг ответил женский голос:

— Нет хозяина…

И был этот голос какой-то необычный — глухой, словно из-под земли, и бесцветный, равнодушный.

— Тогда ты, хозяйка, открой, — склонился Глеб к двери.

— Нет хозяйки…

От этого странного голоса как-то не по себе стало Глебу. Не очень-то он кого-нибудь в жизни и боялся, но слышать сейчас этот голос было жутковато.

— А кто ты? — спросил Глеб.

— Я — смерть…

Глеб так и отшатнулся от двери. И крепче сжал секиру.

Поборов сомнения, сказал:

— Тогда ты, смерть, открой…

Некоторое время было тихо, потом стукнула щеколда, и дверь слегка приоткрылась.

Глеб ослабевшей рукой сам распахнул ее и увидел высокую женщину на пороге. Она была в серой до земли рубахе; волосы ее были распущены.

Они посмотрели друг на друга.

Эту женщину, пожалуй, можно было бы назвать красивой. Крепкие полные бедра вырисовывались под рубахой. В плечах угадывалась сила. Грудь ее была невелика. Это была скорее девичья грудь, чем грудь рожавшей и вскормившей детей женщины. Но перед Глебом стояла именно женщина — много старше его. Глаза ее понравились ему — серые, несколько запавшие, усталые глаза. И была в этих глазах доброта… Женщина обманула Глеба, назвавшись смертью. Он подумал, что такая женщина никому не сможет причинить зла.

Она стояла на пороге и не приглашала Глеба. В глазах ее — небольших, но выразительных — застыл вопрос.

Глеб сказал:

— Может статься, что я тебе пригожусь… Женщина покачала головой:

— От тебя, человек, пахнет кровью.

— Я ранен, — Глеб новел плечом. Женщина кивнула на секиру:

— У тебя оружие в крови.

— Я дрался… — согласился Глеб. Женщина раздумывала, потом спросила:

— Ты победил? Он кивнул:

— Меня зовут Глеб. Я сын Аскольда.

Глаза женщины, до этих пор строгие, смягчились. Она отступила в сторону, как бы приглашая наконец войти:

— Я слышала о тебе.

Глеб вошел. Хотел осмотреться, но внутри этой хижины было совершенно темно. Он стоял, пригнувшись, упершись затылком в низкий потолок, и незнал, куда ступить. Он догадался, что освещалась хижина только через открытую дверь. Глеб спросил женщину:

— Хочешь, я прорублю тебе окно? Она притворила дверь:

— Я подумаю, — женщина взяла его в темноте за руку.

Он сделал за ней несколько шагов, низко пригибаясь, боясь задеть за потолок головой.

Женщина сказала:

— У меня тесновато для таких великанов, как ты. Но с этим тебе придется смириться.

Глеб кивнул, забыв, что она в темноте его не видит. А она продолжала:

— К тому же у меня только одно ложе.

— Да, — выдохнул Глеб, и сердце его здесь забилось чаще, ибо голову посетила мысль, что женщина эта ему нравится и он был бы не прочь возлечь с ней на одно ложе.

Женщина сказала спокойно:

— Но я уже выспалась. Я вообще рано встаю… А вот тебе не помешало бы прилечь.

— Прилечь? — переспросил Глеб. — Куда? Я ничего не вижу.

— Достаточно того, что вижу я, — ответила женщина, и Глеб здесь почувствовал, что она легонько нажимает ему на плечо, а руку его тянет книзу.

На ощупь Глеб определил, что ложе застлано косматой шкурой. Конечно, это была шкура медведя. Глеб слышал кисловатый запах, исходящий от этой шкуры.

Женщина велела:

— Ложись на живот. Я осмотрю твою рану. Глеб, ложась, выразил удивление:

— Как можно что-либо видеть в такой темноте.

— Я привыкла. У меня глаза, как у рыси.

— Нет, — покачал головой Глеб. — У тебя красивые глаза…

Женщина не ответила.

Глеб почувствовал легкие прикосновения ее рук. Она заставила его снять рубашку и влажной тряпицей очистила края раны, оттерла со спины и боков запекшуюся кровь. Потом она смазала чем-то жирным и душистым, пахнущим цветами, края раны. И что-то заложила в саму рану. Оттого боль сразу притупилась. Женщина делала все спокойно и уверенно. Со знанием дела. И даже как будто с нежностью. Глебу доставляли удовольствие ее прикосновения.