Пастух, завидя его, даже присел от неожиданности. Потом со всех ног бросился в Сельцо.
Глеб не ошибся. Скоро он увидел Фому — самого старшего брата. Тот торопливо шел полем, настороженно оглядывался. Видно, много чего хотел сказать — очень поспешал старший брат.
Еще издали он крикнул:
— Хорошо, что ты пришел, Глеб. Есть к тебе разговор.
Глеб улыбнулся:
— Радостно слышать, что братья вдруг вспомнили обо мне.
Но Фома не улыбнулся в ответ, смотрел с укором:
— Ты, Глеб, рано радуешься! Если б знал, что тут творится, не улыбался бы.
Глеб пожал плечами:
— Вижу — на месте Сельцо. Что ж еще!..
Брат остановился на некотором отдалении: руки не протянул Глебу, не обнял его, не сказал приветливого слова. А сразу повел такие речи:
— Ты, Глеб, там где-то начудил, убил, верно, кого-то. А мы, получается, за то в ответе. Мстислав послал по деревням Корнила с войском. Тот всех трясет и приставляет нож к горлу и спрашивает: «Где Глеб?..». Особо нам с братьями досталось. Все вверх дном перевернули. Кирилла и Андрея даже избили. И всех нас грозился Корнил вообще убить, если не скажем, где ты, Глеб, прячешься…
— И что же? — спросил Глеб.
Фома чуть не в мольбе протянул к нему руки:- Глеб! Пойди к Мстиславу и повинись. А то сразу к князю Владимиру пойди. Давно намекает старый князь, что хотел бы видеть Воина в своем войске… Старый Владимир пожурит и простит… Сдайся им, Глеб! Не надо никому мстить. Этим уже ничего не изменишь. Отца с матерью из могилы не поднимешь. Нам только испортишь жизнь. Да и сам где-нибудь голову сложишь по-глупому…
Глеб не смог скрыть обиды:
— Да, нелегко приходится Воину одному! Кабы были у него братья, все бы сложилось иначе. Но у Воина на беду — сплошные сестры!
Фома досадливо скривился:
— Ты, Глеб, в словах не витийствуй. Меня словами не прошибешь. Я пожил уже и многому знаю цену. Согласен, мужество твое дорогого стоит. Но ведь платить-то, выходит, нам. Ты начудишь и спрячешься, а мы, братья твои, все время на виду, — и он опять просил чуть не слезно: — Пойди к Мстиславу, брат, повинись. Корнил говорит: ждет тебя Мстислав…
— Ждет топор на плахе, — жестко усмехнулся Глеб.
Но Фома не отступался:
— Подумай о нас, брат! Ты один-одинешенек, а у нас чада малые… Корнил грозит: выведу Аскольдово племя!..
— И выведет, — кивнул Глеб. — Он начал с Аскольда.
— Брат, не слушай людей. Не убивал Корнил Аскольда. А вот ты убьешь нас руками Корнила…
— Чего вы достойны, то и получите! Разве это такая премудрость, чтоб ее в твои лета не понимать? — Глеб уже начинал злиться. — Я пришел сказать, чтобы вы не держались за Сельцо. Все бросайте, с места снимайтесь и идите к старому Владимиру под крыло. А лучше — еще дальше! Ибо смерть родителей не отмщенной я не оставлю. Получат свое и Корнил, и Святополк, и молодой князь. Они — убийцы!
— Брат, ты сошел с ума, — совсем сник Фома. — Поднимать руку на Мстислава! Да ведь старый Владимир тебя раздавит, как вошь. И нас заодно. Изведет, подрубит Аскольдово древо… Лучше смирись. Хватит крови!..
Глеб покачал головой с сожалением:
— То не нам с тобой решать — достаточно ли крови. Ко мне дважды являлся отец. И всякий раз он подталкивал к мести…
— Отец был воин. И ты — воин. А мы — пахари. Дайте же нам спокойной жизни! Не то…
— Что — не то? — удивился Глеб. — Ты, пахарь, мне угрожаешь.
— Я пытаюсь образумить тебя.
Здесь Глебу почудилось, что некий шорох раздался позади него. А в глазах Фомы он увидел испуг.
Взявшись за рукоять меча, что висел на поясе, Глеб резко обернулся. За спиной у него стоял Волк. Волк испытующе смотрел на Фому.
— Вот как! Это ты!.. — Глеб отпустил меч. — Теперь мне понятно, отчего в Сельце волнуются собаки.
Фома спросил:
— Кто это?
— Это — Волк. Мой побратим. Фома с осуждением покачал головой:
— Ну и побратимы у тебя. С такими лютыми глазами. Не удивительно мне, что такие у тебя и дела.
Волк сказал:- Может, не мое это дело, но пока вы тут разговариваете, братья, какие-то люди стягивают вокруг вас кольцо.
— Что еще за люди!.. — разозлился Глеб и выхватил из-за спины секиру.
Фома сказал:
— Бросай секиру, Глеб! Считай, мы тебя поймали. Мы хоть и пахари, а всегда сумеем обмануть Воина. И не станешь же ты в самом деле рубить головы родным братьям!..
Глеб оглянулся. Он увидел, что все его братья один за другим выходят из-за деревьев. А в руках у братьев Глеб увидел дубье. И дубьем этим Аскольдовы дети поигрывали очень красноречиво.