Брови Веры сошлись на её белом встревоженном лице.
— Тони, это сбивает меня с толку. Я боюсь. У меня такое чувство, будто мы падаем в бесконечную яму. Я никогда не чувствовала себя так в нашем пространстве. Тони, давай прямо сейчас вернёмся в нашу вселенную.
Он покачал головой, взглядом призывая её приготовиться к ещё большему потрясению.
— Мы не можем. По крайней мере, на данный момент. Наш двигатель, наши энергетические катушки, наши генераторы — все наши движущие механизмы мертвы. Я пробовал. Видишь ли, здесь ещё и более медленная энергия. Мы заброшены в другую вселенную и дрейфуем, как блуждающая комета. Мы беспомощны. Если патрулирующие инопланетяне нас засекут…
Остальное Йорк оставил зловеще недосказанным.
2. Тайна куполов
Но этого не произошло. За весь следующий год Йорк провёл бесконечное количество отупляющих часов в лаборатории. Вера делала бесконечные записи. Вместе они пытались приспособить известную им науку к новым условиям.
С одной стороны, природные компенсаторные законы действовали автоматически. Их глаза и уши постепенно научились работать в новых условиях. Раздражающий эффект раздвоения исчез. Но всё остальное по-прежнему оставалось загадкой.
Йорк стал раздражительным.
— У меня ничего не получается, — бушевал он. — Я чувствую себя беспомощным, как младенец. В нашей вселенной у меня под рукой было огромное количество сверхнаучных, по земным меркам, знаний. А теперь я даже не могу сделать ни одного реактивного двигателя. Здешние ракеты не подчиняются Третьему закону Ньютона! Это меня угнетает. Я как человек каменного века, смотрю вокруг и гадаю, что всё это значит, и, Вера, мне это не нравится.
Он продолжил, демонстрируя нервозность, жёстко контролируемую до этого.
— У Трёх Вечных не было ни единого шанса дать отпор, когда их уничтожили. У нас тоже не было бы ни единого шанса, если бы тот патрульный корабль нашёл нас. Но это ещё не всё.
Они оба знали без слов, что были и другие опасности. Их запасы воздуха и еды подходили к концу. В их собственной вселенной Йорк посмеялся бы над этой проблемой и получил кислород и белок из чистого металла, подчинив атомы своей воле. Но здесь, в сумасшедшей вселенной с новым набором законов и измерений, он имел меньше власти над окружающей действительностью, чем неандерталец в каком-нибудь городе 20 века.
— Это солнце, Тони, — прошептала Вера. — Оно уже далеко за пределами первой величины. Мы дрейфуем прямо к нему. Ещё год…
Она оставила ужасающую мысль незаконченной. Ещё через год, если они не обзаведутся исправным двигателем, их затянет в огромное, пылающее солнце. В течение года оно становилось всё ярче, находясь ровно по курсу их дрейфа. Но сначала они могут умереть с голоду или быть пойманы патрульным кораблём.
У них было три способа умереть в этой странной, безумной вселенной, и ни один из них не казался им приятным.
Чужое солнце росло, пока не стало размером с Солнце, видимое с Плутона. Они ощутили небольшое ускорение, когда его гравитационные щупальца вцепились в корабль. Это была неизвестная огромная звезда, красная, как Антарес.
Периодически, каждые двадцать два дня, её яркость увеличивалась. На максимуме оно было раскалённо-голубым. Затем снова переходило в красное состояние. Цикл продолжался с точностью, достойной филигранно сделанных часов.
— Переменная цефеида, — сказал Йорк, — подобно цефеидам нашей вселенной, она подчиняется какому-то таинственному закону нарастания и убывания атомного распада в её недрах. И точно так же, если баланс в какой-то момент нарушится, она превратится в пылающую Новую. Это очень нестабильные звёзды. Если там есть планеты…
Он начал поиск с помощью своего телескопа. Тот был маленьким, но благодаря принципу телевизионного увеличения имел разрешающую способность в десять раз большую, чем у 100-дюймового отражателя. Йорк обследовал все области вокруг пульсирующего солнца.
— Да, у него есть планеты, их тринадцать, — объявил он наконец. — Мы дрейфуем к десятой, самой удалённой. В конце концов, мы не упадём на солнце, Вера. Мы разобьёмся об эту планету!
Это был чёрный юмор.
— Радио, — Вера хваталась за соломинку. — Сигнал SOS может принести спасение.