Вот и сейчас, постояв несколько минут, и справившись с минутным волнением, Владимир зашагал по знакомому маршруту.
В деревне стояла тишина и, только иногда, было слышно кудахтанье куриц во дворах, а людей не было видно.
«День. Время покосов».
Сейчас почти все деревенские были за рекой на заготовке сена, а кто не там, тот в своем огороде занимался прополкой. В каждой усадьбе огороды большие, не менее 20-30 соток!
Приятные воспоминания из детства стали выстраиваться картинками. Пятьдесят лет прошло, а так явно вспомнилось. Да, в тот год они, всей семьёй, в первый раз поехали с Севера в отпуск на «малую Родину»!
На «материк», как говорили норильчане, на отдых.
Отдых отдыхом, но вначале июля в деревне начиналась сенокосная страда. Вовке тогда это было в диковинку, а потому интерес к этой работе он имел большой. Еще заранее они с дедом ездили выбирать место для покоса, переправившись через реку на огромной деревянной лодке с мотором, её называли бригадным баркасом, потому что дед часто переплавлял колхозные бригады доярок и косарей на ту сторону Оби.
Тогда, в первый день, перед косовицей, за реку они плыли всей семьёй: отец с матерью, брат, бабушка и ещё человек шесть соседских теток и мужиков.
Вовка держался ближе к деду, а вдруг дед даст и ему порулить лодкой!
Старший брат тоже претендовал на «должность рулевого», но Вовка был пошустрее и крутился возле деда, стараясь не дать возможности Славке занять место на скамейке возле мотора.
– Чё, ты, тут крутишься, иди и сядь к родителям! – Говорил Славка. Но для Вовки это было нисколько не убедительное требование. Он плотно уселся у руля:
– Иди, сам садись! Вишь, я бечевку «заводную» держу!
– Слав, да пусть он там сидит, он же младше! А ты вперед иди, а на обратном пути поменяетесь! А ты, Вовка, сиди там смирно, не егози, река все-таки! – Сказала свое веское слово мама.
– Ты, сопляк, получишь потом у меня! – Как всегда «ласково» и тихо прошептал брат, ткнул втихаря Вовку под бок, и перебрался в нос лодки.
Лодка, управляемая дедом, некоторое время двигалась вдоль берега вверх по течению реки, немного вибрируя, расплющивая небольшие встречные волны.
Одной рукой Вовка держался за руль мотора, а другой за борт лодки.
Он рассматривал отвесный глиняный берег. От берега отваливались большие и маленькие пласты земли, подмываемые волнами, и торчали, как тоненькие и толстые змеи, извилистые корни деревьев.
Наблюдать было интересно.
Сочетание корней, различных причудливых форм, с рельефом обрывистого берега, создавало причудливые, бесконечные и меняющиеся картины. Если внимательно всмотреться, то можно было увидеть очертания каких-то доисторических животных, а если еще и пофантазировать, то и…
Видимо, гримасы Вовкиного лица, от увиденного и придуманного им, было такое смешное, что дружный смех, сидевших в лодке, вывел его из внутренних фантазий.
Он посмотрел на всех и, встретившись с «влюбленным» взглядом брата, крепче взялся за руль, приняв «позу победителя», помахав при этом свободной рукой Славке.
Через некоторое время дед повернул лодку под небольшим углом в направлении протоки, видневшейся на другой стороне реки. И теперь волны, ударяясь о борт, разбивались на мелкие брызги, взлетали вверх и приятно освежали лица пассажиров легкой и влажной взвесью, а другая часть волны, разделившись, струилась вдоль бортов белой пузырящейся пеной, вновь соединяясь, позади лодки, в новую волну. Однообразия в этом не было и каждый раз разделение волны на брызги и пену, и последующее воссоединение, происходило по-разному, по-своему!
Противоположный берег, густо заросший деревьями и кустарниками, быстро приближался и становился все ближе и ближе.
Вскоре лодка медленно и чинно вплыла в устье протоки. Шириной протока была метров десять-пятнадцать, а вода в ней как будто не двигалась и была темной и гладкой, высокие деревья по обоим берегам наклонились от тяжести веток и густым, плотным строем угрюмо нависали над водой, кое-где даже соприкасались верхушками между собой, образуя подобие тоннеля.