Владимир смотрел на дедов, а мысли вихрем проносились в голове: «Зачем я здесь оказался, зачем? Правильно жена говорила, не надо было экспериментировать! Неправильно это, неправильно!»
– Владимир, э-э… как тебя по отчеству?
– Георгиевич.
– А, а у меня сын, Георгий. Но мы его Генкой зовём. Так ловчее. Я ведь тогда и имени-то твоего не спросил. А отходили мы тогда, Иваныч, после боя на запасные позиции, и снаряд бахнул прямо рядом возле нас троих. Я, аккурат, с другого краю оказался, а двоих мужиков сразу, наповал. Я ещё их потрогал, а потом всё. Очнулся в воронке, ни рук, ни ног не чувствую, глаза еле открываются. Всё серо и в голове гул, во рту сухо, и как сейчас помню, мысли откуда-то издалека и как-то медленно так ползут в голове: «Всё, думаю, отжил». Пашу с Маруськой вспомнил. А потом такая боль в ноге до самой макушки прострелила, а кричать не могу, голоса нет. После как сквозь сон чувствую, что, как будто, по земле меня кто волокёт. И боли, вроде, нет. А пить охота. Дай говорю тому, кто волокёт меня, как мешок, воды глоток. А вот он-то этот и был как раз, кто меня тащил. Да ведь не воды тогда дал-то мне, а спирту. Глаза-то у меня сразу и открылись, и так чисто на небе было, ни тучки, ни облачка и ясность в голове появилась. И жить захотелось. Понял, после спирту, что ещё поживу! А вот ты не помнишь случаем, что я там, в забытьи-то, говорил что, али как?
– Имена какие-то ты всё повторял, я уж не помню, контузия, понимаешь? Но кого-то всё звал, и спирту просил. – Владимир понял тему деда и решил подыграть ему, тем более, что уж дед Григорьев сильно с подозрением сверлил его своим взглядом из-под густых чёрных бровей.
– Во, видишь, свояк? А раз спирту просил, значит, и жить хотел. Давай-ка ещё по одной за встречу и победу, за то, что живы остались.
Владимир смотрел на этих двух ещё довольно молодых мужиков, прошедших за свою жизнь много испытаний и в Гражданскую, и в коллективизацию, а уж про войну и говорить нечего, навоевались, натерпелись и преодолели. У деда три ранения, и жить-то ему осталось всего ничего, пять лет, до пятьдесят третьего! Дед Саша тот ещё почти тридцать пять проживёт. Но они про то не знают, да это и правильно.
Граненые фужеры, видимо, были не менее граммов ста, а то и все сто пятьдесят, но деды их осушали запросто, с удовольствием закусывая хрустящими огурчиками.
– А ты чего не всё пьёшь? – Положив свою широкую ладонь на плечо Владимира, спросил Леонтий.
– Да, желудком маюсь. Да и голова после контузии не позволяет лишку принимать.
– Шпион он! – Коротко рыкнул дед Григорьев. – Они всегда так. Я их за свой век кучу повидал. То желудок у них, то голова… Вот ты сейчас у него документы посмотри. Документы на стол, быстро!
– Ну, ты, Иваныч, совсем в своей службе увяз! Давайте ещё по одной за здоровье наше.
– Нет! Погодь, Леонтий! Пусть он сперва документы свои на стол выложит, а там и поглядим, что есть за груздь!
«То, что я и думал. – Мысли в голове Владимира неслись вихрем, сдобренные водкой. – Хотя водка была приличной, не чета нынешней! Надо искать быстрый выход, надо! Оба-на! Я же не могу знать, но знаю, как Григорьева зовут и где он служит! Это выход!»
– Старший лейтенант МГБ, Григорьев Александр Иванович, вам бы не следовало поднимать эту тему относительно меня. Особенно здесь и сейчас.
– Что-о-о! Откуда вам известно…
– Вы, Александр Иванович, в отпуске со своей женой Полиной Ивановной и десятилетней дочкой Галиной. Вот и отдыхайте. Пока.
За столом наступила тишина. Было, конечно, грубо с его стороны так «заворачивать», но по-другому было никак!
Между открытой створкой окна и косяком жужжала муха, видимо, зацепившаяся за заусенец от краски, в кухне чайной журчала вода, и слышалось лёгкое бряцанье перемывающейся посуды.
– Ну, что друзья-однополчане, – Владимир встал, подняв наполовину наполненный фужер, – за встречу! За здоровье и мир в нашей стране! И за расставание! Возможно, мы ещё увидимся. С некоторыми – точно.
Выпили молча. Дед Григорьев понял, что Владимир «их человек», а дед Леонтий хитро смотрел на обоих, с прищуром как на одном из фото.
Времени было мало, Владимир это уже чувствовал. Быстро пожав дедам руки и обняв деда Леонтия, он, положив на стол два червонца, вышел из чайной. Быстро сбежав по крыльцу и, быстрым шагом зайдя за угол здания, он услышал, как откуда-то сбоку прозвучал знакомый лёгкий, тонкий звук, похожий на звук колокольчика – «дзи-нь-нь»!..
Дома…
03.10.2018г