С лангобардами восточноримские военные были хорошо знакомы еще со времени готских войн, когда лангобарды, получив от Юстиниана утверждение захвата ими Паннонии, становятся союзниками империи. Однако серьезные военные действия империи с этими варварами относятся лишь к 569 г., так что вряд ли указанное место трактата с упоминанием лангобардов может датироваться периодом до 60-х гг.
С франками как военными противниками восточная армия столкнулась всерьез только во время юстиниановских войн с готским королевством преемников Теодориха Великого в 534–552 гг. Тогда франки во главе с королем Теодебертом вторглись в Италию летом 539 г. и тут же обратили в бегство восточноримское войско в битве под Тицином, поразив тела и дух врага своими метательными топорами Францисками (Proc. Caes. Goth. II, 25, 2—16). Спустя более десяти лет они снова вторглись в Италию, но были наголову разбиты восточноримским войском в битве при Касулине в 554 г.: это было одно из эпохальных сражений юстиниановской эпохи. При этом восточноримский полководец Нарзес применил классическую тактику охвата конными лучниками пешего клина противника (Agath. Hist. II, 8–9). Характерно для франков этого времени полное отсутствие конницы как рода войск. В тексте же анализируемой главы нашего трактата мы ничего напоминающего об этих событиях в Италии не находим: в трактате нет ни пеших клиньев франков, ни их тактики метательных топоров. Наоборот, светло-русые народы с удовольствием сражаются и в конном и в пешем бою (XI, 3, 1.3.4.6.7.11 ln. 7.8.11–12.13.19.23.29). Судя по всему; они пренебрегают строем (XI, 3, 7 ln. 22). Оружие их состоит из щитов, пик и мечей (XI, 3, 2 ln. 10–11). Из всего этого следует вывод, что третья глава посвящена описанию не франков, а других народов. Скорее всего, это и не лангобарды, т. к. их имя стоит после франков. Следовательно, в главе описано военное дело каких-то других светло-русых народов. Имена же франков и лангобардов были добавлены туда позднее, скорее всего после событий 569 г.
АНТЫ И СКЛАВЫ
Славяне и близкий к ним народ антов в трактате упоминаются в виде формулы «анты и склавы». В главе XI, 4, посвященной тому, как надо с ними воевать, упоминаются их поселения, дома, семьи, их реки, Дунай. Главное, однако, в этой главе — не сражение с врагом, как в других главах той же книги, а карательный поход на его землю, — глава повествует не столько о том, как надо подладиться к врагу, сколько о том, как надо вторгаться на его территорию и грабить (cf. IX, 3, tit). Склавы и анты в этой главе — не серьезные враги, как персы, скифы и светло-русые, а лишь мелкие грабители, которых надо наказать и отнять у них награбленное ими. Печальный опыт борьбы империи со склавинами в середине — последней четверти VI в. здесь еще явно не учтен. Как показывает текст главы о славянах (Mauric. XI, 4), славяне еще воспринимались не как серьезный противник, но скорее лишь как объект для грабежа. Все это указывает на тот факт, что накануне решающего натиска славян на империю в конце VI — начале VII в., приведшего к потере всей европейской части империи, военные теоретики и, видимо, практики, можно сказать, не видели этой надвигавшейся на империю с севера угрозы. Было замечено только появление этого врага и его неординарность, но опасность, исходящая от него, не была по достоинству оценена.
Представление автора трактата
О ВРАЖДЕБНЫХ НАРОДАХ
В трактате, к сожалению, не так много мест, где бы имелось развернутое сравнительное описание соседних с империей народов.
Во введении к XI книге есть разделение враждебных народов по их особенностям: «Одни действуют на войне более мужеством и порывом из-за переизбытка отважности, другие же нападают на врагов с разумением и порядком». Из последующих глав той же книги, посвященных описанию различных народов, с очевидностью вытекает, что под «мужественными и порывистыми» в этом тексте имеются в виду светло-русые (XI, 3), а под «разумными»— персы (XI, 1) и скифы (XI, 2). Анты же со склавинами (XI, 4) оказываются ближе к первым, однако не тождественны им. Возможно, устойчивое разделение народов на «безрассудных» и «организованных» характерно для основного текста трактата и является как бы разделением высшего уровня, за которым следуют все остальные типы и классы народов.
Еще одно место в трактате заслуживает особого внимания: это перечисление враждебных империи народов в зависимости от их конкретных военных особенностей и привычек. К сожалению, за исключением одного случая (тип 5), все пункты этого перечисления лишены отсылок на конкретные народы. Тем не менее кое-что возможно прочитать между строк, используя другие места: каждый тип врага можно сравнить с тем или иным народом из того же трактата. Поэтому ниже читатель найдет не только перечисление восьми типов народов и их характеристики, но и возможные их идентификации из числа реальных противников империи. Итак, это перечисление различных типов врагов и аналогий к ним выглядит следующим образом (VII A, prooem (1), 8—15 In. 29–44):