Итак, ясно, что наиболее часто в трактате упоминаются скифы, при этом они делят первое место с персами по «мирным» упоминаниям и безусловно лидируют по числу «враждебных» упоминаний. Любопытно, что враждебность и «мирность» прямо совпадает с анархичностью и любовью к порядку: те народы, которые характеризуются в трактате как анархичные и не имеющие строя, воспринимаются автором трактата как более враждебные.
Скорее всего, гунно-булгарские кочевники — как наследники гуннов великого Аттилы — представлялись военным теоретикам в начале VI в. наиболее опасным противником империи в Северном Причерноморье и на Балканах, соизмеримым, а иногда и превосходящим по многим показателям традиционного врага — Персию Сасанидов. В середине же VI в. к ним добавились, отнюдь, однако, не оттеснив их, франки, лангобарды, славяне и анты. В конце VI — начале VII в. список врагов пополнили авары, фактически затмившие скифов. Любопытно, что в трактате практически нет упоминаний о большинстве народов стран Запада (вестготы, остготы, вандалы, бургунды, гепиды, аламанны), Юга (арабы, блеммии, эфиопы) и Востока (лазы, иберы, албаны, армяне). Западные народы отчасти так и остались поглощенными емким понятием «светло-русых», восточные же были затенены традиционным врагом «персами».
Видимо, на авторов трактата военное дело кочевых народов степей произвело очень сильное впечатление. Причиной тому были, несомненно, впечатляющие победы народов восточноевропейских степей над другими варварами и римлянами на протяжении периода конца IV — середины V в. Победы, одержанные аланской, готской и гуннской конницей, настолько глубоко врезались в сознание военных теоретиков империи, что, видимо, даже лишили их способности осознать опасность, исходившую от других соседей империи — арабов и славян. А поскольку в трактате изложена не чья-то сугубо личная точка зрения, то можно заключить, что античное военное искусство конца V — начала VII в. оказалось под сильнейшим влиянием военного дела кочевников евразийских степей. Конный закованный в доспехи воин, вооруженный гуннским луком и пикой, становится главным героем полей сражений.
Глава 6
Погоня за былым величием:
завоеватель Юстиниан
После смерти Анастасия императором был избран престарелый командир дворцовой стражи (комит экскувитов) Юстин (518–527), который сразу же привлек к управлению государством своего образованного племянника Юстиниана— будущего императора. Юстиниан фактически и направлял всю политику империи при своем дяде.
Новый император сразу же сменил всех магистров, в том числе Патрикия и Ипатия: во главе все еще не восстановленной Первой армии встал опальный Виталиан, во главе Второй — племянник Юстина Юстиниан, магистром Востока стал Диогениан, а магистром всей Фракии для командования как походными войсками, так и пограничными дукатами[97] — второй племянник Юстина, Герман.
Такой магистр назывался «стратиг-автократор».[98]
Он командовал не только непосредственно подчиненными ему по должности войсками (в данном случае — походной армией Фракии), но и другими магистрами, комитами, дуксами (в данном случае — дуксами провинций Малая Скифия и Мезия Вторая) и трибунами вместе с их войсками, подчинявшимися в обычное время непосредственно императору. Его власть часто распространялась и на гражданское управление в отведенной ему зоне. Такие права главнокомандующего оформлялись особой грамотой императора, в которой указывалось, что такой-то военный магистр получает власть, равную власти императора, на период военных действий в таком-то регионе. Формально стратиг-автократор становился почти соправителем императора на данный период, т. н. соучастником власти императора (греч. koinōnos tēs basileias, лат. consors imperii). Иногда соучастником власти императора и, соответственно, автократором в каком-то определенном регионе становился не военный магистр, а гражданский префект претория, которому и подчинялись, таким образом, все расположенные там военные силы. Введение такого командования, будь то стратиг-автократор или префект-автократор, позволяло централизовать командование войсками на определенном театре военных действий, что улучшало управление войсками. И при этом не требовалось личного присутствия императора, занятого другими делами. На востоке Балкан, во Фракии, Скифии и Мезии, ситуация после мятежей Виталиана была неспокойной и требовала централизации командования. Именно поэтому магистру Фракии и были предоставлены особые полномочия: магистр Фракии получил полномочия стратига-автократора; это означало, что ему были подчинены все военные силы, расквартированные в диоцезе Фракия (и комитат и лимитаны). На эту должность Юстин назначил одного из своих племянников — Германа. Такая концентрация власти и сам выбор императора вскоре полностью оправдали себя: Герман наголову разбил вторгшихся из-за Дуная антов. Поражение варваров было столь сильным, что после этого во время правления Юстина граница тут оставалась спокойной, а самого Германа северные варвары панически боялись вплоть до его смерти. Известно, что спустя три десятилетия одно имя Германа распугало вторгшихся из-за Дуная варваров и спасло Балканы от очередного вражеского нашествия.
98
Греч, stratēgos autokratōr «самовластный полководец», т. е. полководец с неограниченными правами в рамках определенного театра военных действий. На латынь выражение stratēgos autokratōr переводилось как magister militum cum imperio («военный магистр с империем»).