Дрю встал с постели, где бездельничал с утренней газетой, и подошел к Арден.
Он высвободил изящную золотую цепочку из сжатых пальцев и легко застегнул, потом взглянул на нее в зеркале и увидел ту же ненавистную настороженность, тот же омрачающий зеленые глаза страх, возвращения которых так боялся. Несколько недель назад он уже поражался подобному состоянию жены, но сейчас удивился гораздо больше, чем тогда. Ведь последние несколько недель они были счастливы как никогда прежде.
Он выиграл все три турнира и занял третью строчку в мировом рейтинге. Мало кто помнил и еще меньше отмечал те месяцы, когда он не участвовал в теннисном круговороте, или размышлял о причинах его временного отсутствия. Дрю доказал, что смог вернуться. Снова стал чемпионом. И Арден находилась рядом, празднуя с ним каждую победу. А сейчас вновь спряталась в ту же раковину, в которую он не в состоянии проникнуть.
Ей-Богу, он не собирается без борьбы позволить ей опять ускользнуть туда!
Дрю твердо сжал ее плечи, не позволяя уклониться от него.
— Уж слишком ты трясешься из-за медицинского обследования, Арден.
— Это ты чересчур переживаешь по этому поводу, — парировала она.
— Прерогатива встревоженного мужа. Окажись ты на моем месте — чувствовала бы то же самое.
— Я не приставала бы к тебе.
— Еще как приставала бы.
Да, призналась себе Арден, она бы тоже волновалась. Но с ней-то все в порядке! За исключением того, что через несколько часов Дрю узнает, что у них никогда не будет еще одного ребенка.
Она вдела серьги в уши.
— Все хорошо, Дрю. Я кажусь тебе больной?
— Нет, — честно ответил он.
Начиная с того момента, как они покинули Гавайи, она воплощала в себе все, что мужчина надеется обрести в женщине, — жену, любовницу, друга. И только в последние несколько дней, когда он настоял на посещении ею врача — а два визита в Лос-Анджелесе уже были отменены, — она снова замкнулась в себе. И каждое упоминание о возвращении домой опускало на лицо завесу недовольства. Дрю ощутил, как от мучительного прозрения скрутило внутренности. Жена подозревает, что с ней случилось что-то ужасное? Опухоль? Боли? Боже мой, нет. Так вот почему она помалкивает — чтобы не тревожить его?
— Арден, — промолвил Дрю, поворачивая ее к себе лицом, синие глаза пытливо вглядывались в любимое лицо, словно ища признаки страдания. — Ты ведь не… я имею в виду, у тебя ведь ничего не болит, правда? Милая, если ты думаешь, что с тобой происходит что-то неправильное, то лучше позаботиться об этом. Ты же не хочешь…
Арден накрыла его рот кончиками пальцев.
— Ш-ш-ш.
У нее перевернулось сердце, когда она поняла, какое ненужное беспокойство внушила ему.
— Нет. Нет, любимый, нет. Я прекрасно себя чувствую.
Облегчение Дрю было очевидным. Одна рука скользнула вокруг талии жены и притянула ближе, другая — пригладила блестящие волосы по всей длине.
— Ты ведь любишь наш дом на Мауи, правда, Арден?
— Конечно, — искренне подтвердила она, глядя на обеспокоенную морщинку между его густыми бровями и ненавидя себя за ее появление.
— Но всякий раз, когда заходит речь о возвращении туда, ты кажешься очень расстроенной. Если тебе там не нравится, мы можем переехать. Я купил этот дом как убежище, но больше оно мне не нужно. Все, что мне требуется, — это ты. И Мэтт. С вами двумя я могу жить где угодно. Для некоторых людей трудно обитать в столь отдаленном месте…
— Но я не из таких. И с первого взгляда полюбила твой дом, и теперь это и мой дом тоже. Я провела бы там вечность с тобой и Мэттом.
Дрю стиснул ее в объятьях, упиваясь ощущением стройного тела в своих руках. Он просто обожал каждый изгиб, каждую ямочку, каждую хрупкую косточку жены. Любил ее всю целиком. Всякий раз, дотрагиваясь до нее — обнаженной или одетой, — он наполнялся силой. Арден сделала его более счастливым, чем он смел надеяться, и ему была ненавистна мысль, что она не настолько счастлива с ним.
— Я люблю тебя, Арден. Я уже говорил тебе это сегодня?
— Не припомню, — пробормотала она ему в рубашку.
О, Господи, он почувствует, что его полностью предали, если когда-нибудь узнает о Мэтте. Это просто убьет его.
— На всякий случай повтори еще раз.
Его губы поведали о любви, нежно набросившись на нее, язык лениво бродил по ее рту, давление нарастало. Пальцы правой руки ласкали сосок, пока он не почувствовал, как этот цветок расцветает под креп-жоржетовой бежевой блузкой. Кончиком языка Дрю соблазнительно коснулся ее и улыбнулся, услышав хриплое мурлыканье. Другая рука нашла крепкую ягодицу и мягко стиснула, увлекая вперед и вверх.