- Я не хочу иметь ничего общего с людьми, которые общаются с этим Джаспером Парло. Он - вор, возможно, даже больший, чем можно представить. По крайней мере, он обошелся мне дорого. А теперь уезжай, и не появляйся здесь снова - ни ты, ни твоя сестра.
Он развернулся и направился обратно на мельницу, не дав возможности Тому сказать ни слова. Мальчик, сильно рассерженный, что было отчетливо видно по выражению его лица, некоторое время колебался после ухода мельника. Один раз он даже привстал, словно собираясь выйти из машины и проследовать за Джейбзом на мельницу. Но, в конце концов, завел мотор, развернул машину и медленно уехал.
Это был поистине ужасный день для девушки с Красной мельницы. Никогда в жизни ей не было так больно, никогда она еще не чувствовала себя такой обиженной с того времени, как приехала сюда жить. Дядя Джейбз никогда не был по-настоящему добр к ней, но, если не считать его поведение, когда по его вине река унесла ее чемодан, он никогда еще не обращался с ней так жестоко.
Он не смог бы найти ничего, что причинило бы ей большую боль. Отказать во встречах с девушкой - ее единственной подругой и товарищем по играм! Не позволить Хелен и ее брату приезжать, чтобы повидаться с ней! Эта дружба была единственным (Рут признавала это сейчас, лежа, заплаканная, в своей маленькой кровати), что скрашивало ее жизнь на Красной мельнице. Если бы она не встретила Хелен, если бы та не оказалась такой милой, такой замечательной подругой, она ни за что не смогла бы вынести скучного существования в этом доме.
Она слышала, как тетя Эльвира остановилась на лестнице, и еще до того, как старая леди добралась до верха, раздался ее стон: "О, моя спина! О, мои кости!" Кряхтя и запинаясь, тетя Эльвира подошла к двери комнаты Рут и открыла ее.
- Ах, дорогая моя девочка! - прошептала она, прихрамывая, входя в комнату. - Не плачь, моя бедная овечка. Старая тетя Эльвира прекрасно знает, как это больно, - она была бы рада вынести это вместо тебя! Ну же, моя милая, не плачь. Все будет хорошо. Не теряй надежды.
Она доковыляла до кровати, присела на край, обняла девочку и стала покачивать взад и вперед. Больше она ничего не сказала, но ее невысказанное сочувствие удивительным образом успокаивало.
Тетя Эльвира не стала критиковать поведение дяди Джейбза. Она никогда этого не делала. Зато постаралась успокоить Рут, как только могла. Казалось, она прекрасно понимала, что должна чувствовать девушка, хотя та не произнесла ни слова. Она также не попыталась узнать у мельника причину такого его поведения. И, возможно, даже меньше, чем Рут, понимала причину, по которой Джейбз Поттер так сильно невзлюбил Кэмеронов.
Ибо Рут наполовину верила, что владеет ключом к этой тайне. Когда она немного поразмыслила над этим позже, то сопоставила услышанное от двух стариков, - Джейбза и Парло, - у ручья, с тем, что случилось на мельнице как раз перед тем, как появился Том Кэмерон; и, сопоставив оба эти случая, и вспомнив, что Джаспер Парло слышал, как Том в бреду обвинял мельника в том, что тот стал причиной случившейся с ним катастрофы, Рут была совершенно уверена: именно в этом стечении обстоятельств и заключалось истинное объяснение жестокого решения дяди Джейбза.
Рут не принадлежала к тем девушкам, которые могут долго лежать на кровати и плакать. Она была достаточно благоразумна, чтобы понимать: подобное проявление печали и разочарования не способно улучшить ситуацию. Оставаясь на Красной мельнице, она должна была повиноваться дяде Джейбзу и не оспаривать его приказаний. Она понимала, что не настолько близка ему, чтобы попытаться уговорить дядю отменить принятое им решение; что, если не случится чего-то неожиданного, способного повлиять на него, она утратит возможность часто видеться со своей подругой Хелен Кэмерон.
Через некоторое время она встала, умыла лицо и с благодарностью поцеловала тетю Эльвиру.
- Ты просто прелесть! - воскликнула она, обнимая маленькую старушку. - Спасибо! Я больше не буду плакать. Идем, я помогу тебе приготовить обед.
Но сама Рут ничего съесть не смогла. Она даже не смогла сесть за один стол с дядей Джейбзом и оставалась снаружи, пока тот обедал. Он никогда не замечал ее отсутствия, и не обращал на нее ни малейшего внимания. О, как жалела сейчас Рут, что покинула Дэрроутаун и приехала на Красную мельницу!
В понедельник утром сельский почтальон принес ей длинное письмо от Хелен. Дядя Джейбз не имел ничего против переписки; на самом деле, Рут считала, что он единственно против того, чтобы она ходила к ним в гости или они навещали ее. Если бы она встретила их где-то вне мельницы, то не сочла бы за непослушание общение с Хелен и Томом.
В письме Хелен очень нелестно отзывалась о мельнике и предлагала Рут бежать из Красной мельницы и жить в Сторожевой башне. Она уверяла, что ее отец не будет возражать - более того, все будут рады видеть у себя Рут Филдинг, даже если она явится без вещей, что Том может задержаться на мельнице на час-другой, чтобы Рут смогла улизнуть, и что они могут придумать что-нибудь еще, если ей захочется уйти без разрешения.
Но Рут, хорошенько все обдумав, ответила Хелен письмом, в котором поблагодарила за все ее предложения, отправила по почте и занялась обычными делами: помогала тете Эльвире, ходила в школу и усердно занималась. Ей очень не хватало общества Хелен; по ночам она часто плакала в подушку (что было совсем не похоже на нее) и временами чувствовала себя очень несчастной.
Школа и занятия занимали большую часть ее времени. Она все больше сосредоточивалась на учебе, по мере приближения конца семестра. В дополнение к тому, что мисс Крэмп задавала девушке, был еще один предмет, в котором Рут хотела преуспеть. Мисс Крэмп была достаточно старомодна, чтобы верить: орфография - самая лучшая тренировка для ума и памяти, и для любого ребенка было бы непростительно вырасти и не знать ее. Четыре раза в год мисс Крэмп устраивала в школе "орфографичеекий конкурс", обычно по вечерам пятницы; наступило время проведения последнего конкурса в этом году.