— Приказы? — переспросила Луиза, ее только что подавленное волнение нахлынуло с новой силой.
София тактично пожала плечами:
— Поручения? Советы? Инструкции? Выберите любое слово, какое вам больше по душе. Главное, чтобы мы преследовали одну цель. Я буду инструктировать, а вы — подчиняться.
Луиза не привыкла подчиняться. Но жгучее желание обладать жемчугом, а заодно и захватившим ее воображение лордом Даттоном заставляло поступиться принципами. Принципы не имеют значения, пока она не добьется своей цели.
— Я готова на все, лишь бы вернуть свой жемчуг, — уточнила Луиза.
— Все это так естественно, — сказала София, поблескивая темными глазами. — Женщина просто хочет обладать своим жемчугом. А мужчина, который его взял, должен быть наказан.
— Наказан? О нет. В этом нет необходимости, — тут же ответила Луиза. — Я вполне уверена, что ответственность за продажу моих жемчугов лежит на моем отце. Вряд ли лорд Даттон мог удержаться от такой сделки.
— Вот как? — мягко сказала София. — Я в той же мере уверена, что он, немного постаравшись, мог бы купить и чей-нибудь еще жемчуг. Мне кажется, он практически украл жемчуга с вашей изящной шейки и разыграл этот публичный спектакль, подарив их другой женщине. И раз уж так получилось, что эта женщина — моя дочь, скажу, что он поступил совсем не по-рыцарски, не так ли? Однако я могу утверждать, что Кэролайн не проявляла ни малейшего интереса к лорду Даттону, а также к жемчугам, кому бы они ни принадлежали. Весь этот спектакль с жемчугом, в котором замешаны Кэролайн и лорд Даттон, — всецело идея лорда Даттона.
Луиза об этом не подумала. Даттон сделал это специально, чтобы заполучить ее жемчуга? Он сделал это, чтобы привлечь ее внимание? Или чтобы оскорбить ее? И почему он решил сделать этот подарок именно леди Кэролайн на самом интересном вечере сезона?
В случае с Даттоном любой вариант вероятен. Он был пугающе ловок как в соблазнении, так и в оскорблении. Завязавшиеся отношения походили на утомительный роман. Луиза была его героиней, но ее порой довольно откровенные призывы не получали внятного отклика. А ведь она столько раз давала Даттону возможность ответить на них.
В душе Луиза вынуждена была признаться, что она безнадежно влюблена в него, а он вопреки ее усилиям был к ней равнодушен.
Такова правда. Но с ней нелегко смириться!
Двери Белой гостиной отворились, И Фредерикс внес чай, прервав поток неприятных мыслей.
— Джентльмены вернулись, леди Далби, — сказал Фредерикс приглушенным голосом. — С гостями. Вы их примете?
София вскинула взгляд своих темных глаз на Фредерикса и как ни в чем не бывало сказала:
— С гостями? С мужчиной, я полагаю?
На что Фредерикс кивнул с большим энтузиазмом, чем следовало дворецкому. Он был американцем. Луиза полагала, что это и послужило причиной его вульгарной фамильярности.
— Разумеется, пригласите их, — ответила София, наблюдая за Луизой, которая пыталась удержаться от попытки пересесть поглубже в прекрасный шелковый уют кресла. — Я думаю, это может оказаться полезным, Луиза. Стоит попробовать и развлечься.
Что-то стояло за этим замечанием. Это заставило Луизу насторожиться.
В этот момент двери Белой гостиной снова распахнулись, давая возможность полюбоваться на нескольких мужчин необычной привлекательности. Все отошло на второй план, и только деликатное покашливание Софии заставило Луизу очнуться и привстать с легким реверансом, чтобы поприветствовать джентльменов. Они были представлены ей должным образом, а она посчитала, что ответила, как подобает. Луиза получила соответствующее воспитание, и правила этикета всегда выручали ее в наиболее сомнительных ситуациях. Знакомство с мужчинами из семьи Софии, безусловно, попадало под такое определение.
Опустившись вновь в белоснежное, обтянутое узорчатым дамастом кресло, Луиза постаралась поприлежнее расправить свои шелковые юбки и не выдать пристального интереса к вошедшим. Но сдержать любопытство было совершенно невозможно.
Сперва стоило бы отметить сына Софии — поражающего своей юной красотой графа Далби. Волнистые каштановые волосы, влажный взгляд темно-карих глаз, внутренний задор, отраженный в совершенных чертах его лица — он казался таким свежим по сравнению с мужественным Даттоном, о чем она вынуждена была себе напомнить.
И, тем не менее, брат Софии, безусловно, затмил графа Далби. Он поражал шокирующим сходством с американскими индейцами или, по крайней мере, с тем, как их представляют в великосветских гостиных. Все в нем было как-то необычно. Очень высокого роста, с темным загаром, прямыми черными волосами, свободными прядями, спадавшими на резко очерченное лицо. Даже глаза на его лице казались лишь прорезями, в которых плескалась какая-то упорная мысль. Сейчас его взор был устремлен на Луизу с той пристальностью, к которой она не привыкла.